— Вообще-то ничего. Ты не сказал, что ты тоже книги пишешь, я удивилась, увидев твое имя на корешке. — Вот, даже врать не пришлось: уверена, что ложь Валентайн бы почувствовал. Чтобы окончательно сместить акценты с Сони, поспешно добавила: — Мог бы сразу сказать, что ты тоже писатель.
— Тоже? — Валентайн криво усмехнулся и прошел к столу, жестом указав на кресло. — Мне казалось, мы с тобой разобрались, что ты ничего не писала, Лена.
В его словах вроде не было ничего обидного, в интонациях же звучало продолжение «и не сможешь написать». А вот и смогу! И напишу. Правда, пока еще не знаю что, но я что-нибудь придумаю. После чего посмотрю на физиономию архимага-шовиниста.
С этой мыслью я уселась в кресло, вперив в него прищур. А твоим именем назову главного злодея и жестоко покараю в конце. Да!
Не знаю, «слышал» ли Валентайн мои мысли, но он, кажется, окончательно расслабился, и я выдохнула. Правда, не ожидала, что я окажусь настолько ближе к тому, чтобы вернуть Соню, как сегодня, и это просто заставило меня расцвести. Я-то думала, что придется выуживать информацию из Альгора по кусочкам, по крупицам, сопоставлять всякие заклинания, проверять самой… а он, оказывается, книгу об этом написал. Не спросить я просто не могла, это было бы подозрительно:
— Это вообще в честь чего? — указала на шкаф.
— Я не готов об этом говорить, — отрезал он. — Зато с удовольствием поговорю о том, что происходит в Академии.
— А что происходит в Академии?
— На тебя поступила жалоба, что ты угрожала девушкам. Используя тот факт, что на тебе мои браслеты.
Чего?!
— Девушки эти не из последних семей, поэтому ректор Эстре очень расстроилась.
Сказала бы я, из-за чего она расстроилась, но мне все равно.
— И ты поверил? — уточнила я. — Что я угрожала твоими браслетами?
— Разумеется, нет, — Валентайн произнес это так, будто я сказала вообще непонятную чушь.
— Но?
— Но у тебя появляются серьезные враги, Лена.
— Дай угадаю, кто на меня пожаловался. Драконова.
— Нет. Но горячо. Клавдия Лузанская.
Лузерская она, а не Лузанская.
— Тебе разве не говорили, что как педагог ты должен гасить конфликты, а не раздувать их?
— Еще мне говорили, что как педагог я полное днище, — изрек Валентайн, и я, сделавшая глоток воды, чуть не выплюнула ее обратно. Особенно когда вспомнила, при каких обстоятельствах это было сказано. Кабинет как-то разом перестал быть просторным и прохладным, как будто кто-то в невидимый камин поддал жару. Я даже глянула в сторону видимого, но с видимым все было окей. То есть он не горел.
