— Причина была…
— Только в твоей голове. Мне плевать, что ты там себе надумал по поводу этой девочки.
— Ты сказал, что в ней нет темной магии. Это так? — Керуан посмотрел на него в упор.
— Нет. Угрозы в ней нет.
То, что можно было сказать другу, Верховному архимагу говорить бессмысленно и опасно. Особенно сейчас.
— Ты обещал найти причину появления сети Грихмира!
— И я ее найду. Когда я ее найду, ты узнаешь об этом первым. Я сказал, что я закрою любую угрозу от темной магии, и я ни разу тебя не подвел.
Верховный глубоко вздохнул и снова опустился в кресло. За его спиной в окне солнце раскрасило Алую площадь и Хэвенсград теплыми осенними красками, но тепла в собственном взгляде в отражении Валентайн не увидел.
— Хорошо. Что ты предлагаешь?
— Ларо я займусь сам. Эстре будет молчать и ее секретарь тоже. Военными занимайся сам, кроме одного. Лэйтору придется исчезнуть: в отличие от остальных, у него личный интерес. Если его не устроит то, что ему предложишь ты, он пойдет дальше. Возможно, к Фергану, — Валентайн смотрел не на Верховного, а в глаза своему отражению. — Думаю, не стоит объяснять, как это может сказаться на твоем авторитете?
На авторитет Верховного ему было плевать. На то, что гритт сделал с Леной и на то, что он не оставит ее в покое — нет.
— А ты? — этот взгляд он почувствовал и подхватил. Наградив Керуана ответным сверху вниз.
— Я верен тебе, — Валентайн оттолкнулся от стола кончиками пальцев и направился к двери, — и останусь верен, если ты не станешь снова играть за моей спиной.
— Ты мне угрожаешь? — ударило в спину.
— Нет. Надеюсь, ты достаточно умен, чтобы не угрожать мне.
Он толкнул дверь и прошел мимо ожидающих Равена и Драконова, даже не взглянув в их сторону. Разочарование всегда имеет мерзкий привкус, возможно, именно поэтому сейчас отчаянно хотелось сплюнуть. Тем не менее впереди ждал еще один переход и нерешенное дело с Лэйтором, которое стоило закрыть сразу.
В доме гритта стояли заклинания, оповещающие о любом входящем портале, но все, что Лэйтор успел — это вытаращить глаза и вскочить. Целители за вчерашний день постарались на славу: горло уже не было опухшим, руки-ноги и все остальное тоже цело. Валентайн вытолкнул его в портал на границе с темными землями: на безлюдной отдаленной линии, похожей на ту, где вчера якобы случайно был разрушен контур, и где отчаянно суетились выдвинутые туда приграничные войска.
— Твои постарались? — усмехнулся он, а потом раскрыл внутреннее плетение, размыкая защиту. Невидимая граница задрожала, стираясь. Живое протянулось еще вплоть до самого леса, захватывая его в тиски жизни с одной стороны и смерти с другой. Валентайн хорошо помнил этот лес, и точно так же отлично помнил, как перед истинной границей тускнеют краски, а живое становится неживым. Стволы деревьев, иссушенные, выпитые досуха, ни шелеста лап, ни шуршания крыльев, даже дыхание ветра едва различимо.
