— Нет, — и продолжал переть вперед на чистом энтузиазме.
И на мне. Немножечко. Самую малость.
К счастью, все когда-нибудь кончается: не только хорошее, но и дорога по коридорам Академии, которую мы с горем пополам осилили втроем. Я, Люциан и Эвиль, подсказывающая мне, куда завернуть, а куда лучше не сворачивать. Стоило нам оказаться внутри, Люциан отпустил мою руку и плечо, нетвердой походкой дошел до постели и рухнул на нее. Лицом вниз.
Э-э-э…
— Люциан, — я приблизилась, перевернула принца на спину — не без усилий.
Грудь тяжело вздымалась, лицо было белым, как снег. Но кажется, он все-таки спал. Просто спал. Если я правильно помню из того, что читала, у светлых драконов, особенно с королевским наследием, самоисцеление происходит само по себе, и чем глубже сон, тем лучше. Чувствуя странную дрожь во всем теле, я доползла до ближайшего кресла, устроившегося на пару со своим близнецом рядом со столиком, и на манер Люциана рухнула в мягкие объятия светло-синей обивки со стальными узорами. С высоты своего положения, то есть с портрета на меня взирал Ферган в драконоформе, и я показала ему язык.
— На что уставились, ваше королевское наисветлейшество? — буркнула я и отвернулась.
Что ж, теперь мне представилась возможность рассмотреть комнату принца получше и при дневном свете. Помимо синих и стальных оттенков, здесь присутствовали коричневый и зеленый. Такие истинные мужские цвета, создающие мрачность даже несмотря на солнечный день. Впрочем, гораздо больше мрачности создавал Валентайн Альгор, и сейчас, когда меня уже относительно начало отпускать от напряжения, я понимала, что начинаю звереть.
Нет, не так.
Драконеть, несмотря на полное отсутствие в моей родословной драконов.
Он же убить его мог! Ну если не убить, то покалечить точно.
Самовлюбленный нарциссичный садист без тормозов он, а не архимаг. Права я была, когда говорила, что педагог из него полное днище. Ему не в академиях, а в тюрьме строгого режима надо работать, или в исправительных колониях. От ярости даже начало покалывать кончики пальцев, заодно вернулась та странная энергия, которой я зарядилась во время физподготовки.
И что теперь?
Люциан это просто так оставит? Да разумеется, он оставит. Ему признаться в том, что Альгор чуть его не придушил, как сесть голой задницей на муравейник — гордости больше, чем мозгов! Он скорее позволит Валентайну себя приложить еще раз, чем захочет, чтобы все узнали, насколько тот его приложил. И, могу поклясться своей пятой точкой, Валентайн это прекрасно знал. Поэтому и сделал все это. У меня на глазах!
