— Работаете там врачом, да? — решил проявить сообразительность вихрастый парень.
— Работаю, но не врачом. А так. — Махнула рукой, чтобы пояснить то, что ничего интересного не знаю и не вижу. Так — полы иногда прихожу мыть.
Раньше спокойно всем сообщала, кем работаю и чем занимаюсь. Могла часами рассказывать, как выглядит печень при каких болезнях или подробности появления у одной девушки тридцатикилограммовой кисты. Только ко всему этому быстро пропал интерес. Кроме того, что вопросы мне поступали одни и те же. Так еще и глупые. Но хуже всего то, что одно упоминание моей профессии могло привести к агрессии некоторые недалекие умы. Особенно в нашем районе — здесь очень много верующих. И если с мамой самые острые углы мы уже сгладили, то что делать с некоторыми чокнутыми старушками — вообще не представляю.
И ведь не объяснишь же, что я не осуждаю их веру. Просто есть законы, и я буду их соблюдать.
— А бывало такое, что трупы оживали?
Вдохнула. Выдохнула. Говорю же — одни и те же вопросы, еще и глупые. И ведь не скажешь, что умерших не видела, все-таки из морга вышла.
— Не знаю. О таком не слышала.
«Ну конечно не оживали, ты, долбоящер, смотрящий на меня через стекло заднего вида! Лучше бы на дорогу глазел!» — мысленно прорычала. Парень открыл рот, чтобы что-то спросить, поэтому все-таки решила дать хоть какую-то информацию для работы его мозга.
— Но слышала, был случай, что во время ожидания, которое положено перед вскрытием, человек очнулся. Но это, наверно, байки.
Пока парень осмысливал информацию, придумывая уточняющие вопросы, я поскорее вытащила из кармана наушники и закрыла доступ для потока чужого бреда извне. Врубила на полную мощность первую попавшуюся песню и прикрыла глаза.
Обсуждения смертей мне хватает и на работе.
Таксист, как я и просила, высадил у школы. В общем-то, я могла попросить его подождать, чтобы уехать вместе с сыном… но лучше уж мы помокнем пару лишних минут под дождем, чем этот парнишка будет при моем Мишке выяснять, кто и как оживает в морге.
Михаил уже был собран, так как я заранее позвонила и предупредила, что скоро приеду. Угрюмо посмотрел на мои мокрые волосы и заявил:
— Мокнуть под дождем опасно для здоровья.
— И тебе привет. Ты, как всегда, прав, сынок. — Сжала теплую ладошку своими похолодевшими на улице пальцами.
Я всегда старалась поддерживать интересы своего ребенка. Так уж сложилось, что Мишка стремился к знаниям. Это меня радовало, но и навевало грусть. Все-таки сын пошел в меня. Логика, угрюмость и язвительность. А вот плохое зрение, худоба и некоторая доля высокомерия — это в отца. Можно было бы сказать, что он взял от отца худшее. Но нет, лучшее. Остальное там вообще — швах. По крайней мере, по моему мнению, а не Мишиной бабушки.
