В День поминовения усопших у людей не должно быть других занятий, кроме как веселить заглянувших на огонёк духов, но траур всё же пока ещё не был отменён, и во дворце было тихо. После поминальной трапезы все разбрелись кто куда, и я осталась в одиночестве, выгнав даже слуг. Можно было заняться делами, их всегда хватало, но вместо этого я предалась воспоминаниям, позволив себе эту небольшую слабость.
Прошло уже почти полтора десятка лет с тех пор, как я, гонимая обидой и негодованием на своего тогдашнего любовника, выскочила из дома, чтобы попасть под машину и пережить чудо, обретя новую жизнь в новом мире. Никто из моих родных и знакомых меня, теперь, наверно и не узнал бы. Да что говорить о моих соотечественниках, многие ли здесь помнят скромную комнатную девушку императрицы Эльм, что, старательно подражая другим, скользила по комнатам и садам дворца, постоянно сутулясь, чтобы скрыть свой гренадерский рост? Иногда мне кажется, что этот злосчастный рост играет немалую роль в неприязни моих придворных и их вечных попытках связать мне руки. Ну не привыкли здешние мужики задирать подбородок, глядя на женщину, вот комплексы и играют. Хорошо, что мужчины рода Луй высоки ростом и могут глядеть на меня прямо, а иначе, боюсь, никакие общность устремлений и умение повеселить незнакомыми прежде байками не привлекли бы ко мне Тайрена, а за ним и его отца. Как же давно это было, как же мы были молоды и наивны – принц, сбегавший из дворца в поисках приключений, и я, в одно из этих приключений волей случая вмешавшаяся! Ах, эти наши посиделки, когда Тайрен, должно быть, впервые в жизни захотел встретиться с женщиной не ради сплетения рукавов, а для того, чтобы поговорить! И как же мне его не хватает – не только нежного и страстного любовника, но и друга, с которым можно было обсудить всё что угодно!
Сейчас вокруг меня много людей. С одними я говорю про политику, налогообложение, контроль над больницами для бедных и приютами для сирых и убогих… С другими – про воспитание детей, поэзию, тонкости толкования канонических текстов. И это неплохо, общение как правило и складывается из кусочков, одним интересно одно, другим другое. Но нет той свободы, когда ты знаешь, что можешь сказать всё, что думаешь, и тебя поймут, а если не поймут, то переспросят. Слишком велика дистанция между мной – государыней, и остальными – моими подданными, даже самыми ближайшими и доверенными.
На вершине всегда стоишь в одиночестве. И если находится человек, способный разделить с тобой эту вершину, то его уже никто не заменит.
