Невеста вырвалась из его объятий. Хотела что-то крикнуть в ответ, но взмахнула волосами и ушла. Жаль, не получилось громко хлопнуть дверью. Потайная ширма закрылась с едва слышным шорохом.
— Молодец, Сокол, — сказал сам себе убийца. — Очередная ссора.
Такими темпами он сам отдаст победу старшему брату. Но единственный способ оторвать от него Амелию — увезти её отсюда. Пора писать Витту. Место его помощника ещё свободно? Плевать, если занято. Ради дочери глава академии подвинет кого угодно. Достаточно рассказать, какие интриги плетутся вокруг источника. Завтра же Амелии здесь не будет.
* * *
“Он отказался помогать, — стучало в висках. — Отказался!”
Ничего не чувствовал, кроме гнева. Проклятого чёрного перца, удушливым облаком заполнившего спальню. Смотрел на меня зло, отвечал резко.
“Мальчики выросли, Амелия”.
Пока им не исполнилось по шестнадцать лет, я за них отвечаю. И ещё за пятьдесят детей. Мы забрали клановых сирот из семей. Они только учатся доверять воспитателям. Смотрят по сторонам, открыв рот, впитывают всё как губка. И что видят? Старших забрали в бессалийскую армию, а директриса руками развела?
“С нами так же поступят, лина Амелия?”
Мороз пошёл по коже. Я остановилась посреди коридора, тяжело дыша. Урок кончился, от беготни и детского гвалта закладывало уши. Хвала богам, никто из преподавателей не увидел меня в растрёпанных чувствах. Я простила Соколу ночь с Малией, потому что он был под мороком и не понимал, что делает. Но сейчас-то? Сейчас он в здравом уме и твёрдой памяти. Он осознанно заявил, что помогать не будет.
“Зачем вам мужчина, неспособный решить ваши проблемы?” — спрашивал Франко.
А у меня оставалось всё меньше сил и желания ему возражать.
Отец учил, что семьи создаются, чтобы муж и жена любили друг друга. Заботились, относились с пониманием, помогали. У нас с Соколом как-то всё пошло наперекосяк. Ссора за ссорой, обида за обидой.
“Прости, Ричи, мне очень сложно. Я по-прежнему люблю тебя. Больше, чем когда-нибудь могла представить. Но неужели мои желания ничего не стоят? Мои чувства к детям, мои мечты? Я не могу отказаться от себя. Не могу. Прости”.
Слёзы градом катились из глаз. Солёные, горячие. Я вытирала ладонями мокрые щёки и радовалась, что звонок на следующий урок уже прозвенел. Коридоры опустели.
Нет, мне нельзя сдаваться. Пойду к Франко, если иначе мальчишек не спасти. Не съест же он меня? И в спальне не запрёт, чтобы добиться близости. Хотел бы — давно сделал. Но нет. Старший Гвидичи не настолько прямолинеен. А значит, в его тонкую игру можно выиграть. Да, будет сложно, да, почти невозможно, но другого варианта нет.
