Миссис Софтли. И впрямь, миленький; у кого ноги целы, тот не будет сидеть в четырех стенах!
Софтли. Вот-вот, миленькая! Кабы я был уверен, что она станет сидеть дома, я предпочел бы безногую женщине с самыми точеными ножками. Так ведь кто сам не ходит — тех носят. Да и к чему жаловаться на твои ноги: на своих-то двоих ты доходишь лишь до порога. А как за ворота идешь, тут, милочка, коли счесть всех твоих телохранителей, у тебя целая дюжина ног, никак не меньше!
Входит слуга.
Слуга. Сударь, к вашей милости пожаловал мистер Уиздом.
Софтли. Проси его.
Слуга уходит.
Ты останешься послушать судебное разбирательство?
Миссис Софтли. У меня есть дела поважней! Я уже нарядилась и жду одну даму, с которой мы отправимся в судилище иного рода, а проще сказать — на репетицию новой оперы.
Явление шестое
Уиздом, Софтли.
Софтли. Ваш слуга, кузен Уиздом. Жена сообщила мне, будто вам удалось поймать этих разбойников. Ха-ха-ха! Она и понятия не имеет, кто сочинил эти письма.
Уиздом. Удивляйтесь — не удивляйтесь, но обнаружились авторы этих писем.
Софтли. Надеюсь, наше-то авторство не обнаружилось?
Уиздом. Нет-нет! Один из молодцов, сидящих у меня в кутузке, готов присягнуть, что их написал его дружок.
Софтли. Как же быть? Мы не можем принять этого показания: мы ведь знаем, что оно ложное.
Уиздом. Стало быть, вы не примете ложную присягу? Вам, что ли, отвечать за его грех?
Софтли. Или нет других доказательств, кроме этого письма?
Уиздом. Достаточно, чтоб его повесить, но мало, чтобы нагнать страху на наших жен.
Софтли. Оно, конечно, хорошо бы, да ведь всякий раз, как я пугал жену, я жестоко за это расплачивался. Не становись она хуже, я б не жаловался! Короче говоря, кузен, я на своем печальном опыте убедился, что подействовать на жену не легче, чем пытаться поправить здоровье: только намучаешься, а потом будешь мечтать, чтоб все вернулось к прежнему.
Уиздом. Коли о том зашла речь, кузен, я на здоровье не жалуюсь! Но позволь сказать тебе, кузен: не умеешь ты женой управлять!
Софтли. Уж позволь тебе возразить, кузен: ты понятия не имеешь, до чего нелегко управлять женщиной выдающегося ума!
Уиздом. А плевать мне на ее ум! Зато я знаю, что такое добродетельная жена. Видать, я — единственный человек в столице, который умеет удержать жену дома!
Софтли. Не пеняй мне, кузен, тем, что жена моя не сидит дома: ведь если она куда и отлучается, так только в самые лучшие дома. А что касается добродетели, то недаром мою супругу зовут Лукреция, сударь. Она — вторая Лукреция
