Он пойдет в приемную и сам с кем-нибудь поговорит. В любом случае, так он быстрее вызовет врача.
Эбигейл снова проснулась в кровати под балдахином. И снова она была одна. Она уже начала думать, что сможет насладиться мгновенным воспроизведением своего последнего сна, когда ее желудок взбунтовался и попытался подняться к горлу. Зажав рот рукой, Эбигейл выбралась из постели и поспешила в ванную. Пол тревожно закачался, но это не помешало ей вовремя добраться до унитаза.
Последовали крайне неприятные несколько часов или около того. По крайней мере, казалось, что прошло много времени, но, вероятно, ей потребовалось всего несколько минут, чтобы выплюнуть скудное содержимое желудка. За этим последовало еще минут десять сухих вздохов.
Как только мышцы живота прекратили свои сильные сокращения, Эбигейл со стоном прислонилась к унитазу и положила лицо на руку на сиденье унитаза.
Она чувствовала себя ужасно. У нее был жар, и она дрожала от холода. Ее тошнило, в голове стучало, в глазах была ужасная боль, и каждый сустав в ее теле болел. Эбигейл давно не чувствовала себя так паршиво… На самом деле, она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так плохо.
Эбигейл на мгновение задумалась, но потом покачала головой. Нет, она несколько раз болела гриппом, простужалась, перенесла даже приступ аппендицита, но была уверена, что никогда в жизни не чувствовала себя так плохо. И еще она поняла, что на этот раз ей не снится сон. Боль была слишком сильной, вкус рвоты во рту — реален, как и озноб. Она проснулась и была больна, как собака.
Как ни странно, это беспокоило ее не так сильно, как то, что теперь она была совершенно уверена, что ее первое пробуждение в этой комнате тоже не было сном. Это так. Она узнала кусочки пищи, выброшенные ее желудком. Виноградная кожура все еще была цела, а клубнику и сыр можно было узнать, по пережеванным кускам.
«Ей действительно нужно лучше жевать», — подумала Эбигейл со вздохом. Поморщившись, она подняла голову и попыталась встать, но тут же остановилась, когда ее желудок угрожающе дернулся. Очевидно, он хотел остаться там, где был. Кто она такая, чтобы спорить?
Эбигейл снова уткнулась лицом в руку, затем сморщила нос и выпрямилась достаточно, чтобы прислониться к стене, вместо того чтобы вернуться в прежнее положение. Закрыв глаза, она вспомнила интерлюдию с Томаззо, и попыталась понять, почему ее беспокоит тот факт, что это, скорее всего, произошло на самом деле. Они с Томаззо не в первый раз были близки… или даже не во второй.
