— Хм-м-м, — пробормотал он, немного раздраженный напоминанием. — Это так.
— Да. — Эбигейл вздохнула. — Им придется придумать что-нибудь получше.
— Si, — пробормотал Томаззо, а затем начал играть с ее волосами и спросил: — Ты не против?
Эбигейл снова замерла, уверенная, что услышала хмурые нотки в его голосе. Она настороженно спросила: — Против чего?
— Отказаться ради меня от дружбы с Джетом? — объяснил он.
Эбигейл так резко дернулась, что Томаззо не успел остановить ее, когда она спрыгнула с шезлонга. Он быстро последовал за ней, но остановился, когда она резко обернулась и подняла руку.
— Почему, — холодно спросила она, — я должна отказаться от дружбы с Джетом, чтобы быть с тобой? Он друг, не более. Семья, на самом деле. Если ты думаешь, что можешь диктовать мне, с кем дружить, а с кем нет, то у нас будут серьезные проблемы, приятель.
— Я не хочу диктовать тебе, с кем дружить, — заверил ее Томаззо.
— Тогда что это за чушь насчет Джета? — немедленно потребовала она.
Поколебавшись, он сказал: — У Мэри есть дети и внуки.
Эбигейл моргнула от кажущейся смены темы, а затем сказала: — Я слышала эту часть разговора.
— Они думают, что она погибла в автокатастрофе на прошлой неделе, — объявил Томаззо.
— Нет, — в ужасе выдохнула Эбигейл. — Она знает об этом? Мы должны сказать ей, чтобы она могла… почему ты качаешь головой? Конечно, должны.
— Она знает, — сказал он. — Так и должно быть.
— Что? — Она искоса посмотрела на него, а затем ее мозг начал работать над вопросами. «Мэри было шестьдесят два, но она стала бессмертной. Мэри выглядела лет на двадцать пять. Как объяснить такую перемену, не болтая о бессмертных? Эбигейл была совершенно уверена, что болтать об этом нельзя, иначе новости о них будут по всех СМИ».
Выдохнув, она кивнула. — Хорошо, я понимаю, почему Мэри должна позволить своей семье думать, что она мертва, — признала она, прикусила губу и добавила: — Неудивительно, что она плачет. И неудивительно, что Данте чувствует себя виноватым. Она отказалась от них ради него.
— Данте обратил Мэри, чтобы спасти ей жизнь, как я спас тебя, — сказал Томаззо. — Он ни в чем не виноват и так сильно любит ее, но если бы он не вошел в ее жизнь, она бы не потеряла так много. Вот в чем его вина.
— Понимаю, — пробормотала она и подумала, что это тяжело и для Данте, и для Мэри, но они, без сомнения, справятся. — Я понимаю, почему Мэри не может поддерживать отношения со своей семьей. Но мне не шестьдесят два. Я не сильно изменилась с тех пор, как ты меня обратил. Ну, кроме того, что стала худее, — добавила она с кривой усмешкой, оглядывая себя. — Но мы можем свалить это на лихорадку Денге. Я сама подумала, что это и было источником потери веса, когда впервые проснулась.
