Шум голосов, доносившийся снизу, когда она спускалась по лестнице, сказал ей, что кто-то поднялся. Дивина последовала на звук по коридору в сторону кухни, но замедлилась, дойдя до двери и услышав, как Маркус спросил: — Люциан сказал, что он приедет сюда? Почему? Мы не знаем, что она Баша.
— Полагаю, именно поэтому, — сказал Винсент, и она представила, как он пожал плечами. — Чтобы выяснить, так ли это.
Последовало короткое молчание, а затем Джеки сказала: — Баша она или нет, она никак не может быть в союзе с Леониусом. Люциан это увидит. Он получил неверную информацию. Она никогда не будет в союзе с ним после того, что он с ней сделал.
— Какого черта он с ней сделал? — зарычал Маркус, и разочарование в его голосе говорило о том, что он задавал этот вопрос не в первый раз.
— Я же сказала, не мне об этом говорить. Спроси у Дивины, — торжественно ответила Джеки.
Дивина медленно отвернулась от двери и молча пошла по коридору. Она отнесла простыни обратно в комнату, в которой проснулась, положила их на кровать, а потом просто постояла, лихорадочно соображая.
Люциан приближался.
Эта мысль ужаснула ее, несмотря на заверения Винсента и Джеки, что все будет хорошо. Этот человек был таким же чудовищем, как и Леониус. В то время как Леониус преследовал ее в ночных кошмарах, Люциан преследовал ее наяву. Страх, что он найдет ее, что он убьет ее и Дамиана. Она пряталась от него более двух тысячелетий. Теперь это укоренилось в ней, и разум кричал, чтобы она бежала и пряталась. Но целая жизнь тренировок удерживала ее от того, чтобы бегать волей-неволей. Это редко приводило к хорошим результатам.
«Остановись, подумай, составь план», — приказала себе Дивина. Его еще не было. У нее было время. Она должна была сделать все это осторожно, выяснить, куда бежать и где можно спрятаться.
Карнавалы больше не будут безопасны, они будут искать ее там. Ей придется отказаться от этой жизни, но она все равно предвидела ее конец. Хоскинс был одним из сокращающегося числа собственных карнавалов, оставшихся в отрасли. Крупные корпорации приходили, скупали их и захватывали, как и все остальное.
Дивина знала, что к Бобу и Мэдж уже дважды обращались с просьбой о продаже. Она также знала, что они всерьез подумывали о том, чтобы принять предложение и уйти. Они не говорили об этом, но она прочла это в их мыслях. Обоим было далеко за пятьдесят, жизнь в карнавале была тяжелой, и предложение становилось все лучше с каждым разом, когда к ним обращались. Единственное, что сдерживало их, были сами карни.
