— Это ты так говоришь. Ты, наверное, отправилась за охотниками на изгоев, чтобы забрать папу, — усмехнулся Руфус, его слова были невнятны из-за воздействия наркотика, пропитавшего кровь, которую он выпил. Дивина даже не подумала; она схватила его за горло и швырнула к стене… только он прошел сквозь нее и рухнул на пол в соседней комнате. Дивина последовала за ним, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, а затем предупредить его, чтобы он следил за своим языком, если не хочет быть без языка, как и без клыков. Это была пустая угроза, но действенная. Он сказал: «Да, мэм», — и несколько раз кивнул, когда она повернулась и выбежала.
Дамиан последовал за ней, но когда она спросила, как Люциан Аржено выследил его, он был раздражающе расплывчатым во всем этом испытании. Он утверждал, что двое мальчишек пошли на риск, на который им не следовало идти, и вели себя глупо, и что он пытался навести порядок и попался. Однако Дамиан отказался объяснить, что это был за риск. Он также избегал ее взгляда все это время, что заставило ее заподозрить, что он лжет ей о чем-то, хотя она не могла сказать, какая часть истории была ложью.
— Какой риск? — потребовала она у него ответа. — Какие глупости они натворили?
— Это мои сыновья. Я справлюсь, — сказал он, отказываясь объяснять.
Дивина оставила эту тему, будучи слишком эмоционально истощенной неделями беспокойства, чтобы иметь силы бороться с ним. Но она не пожалела времени, чтобы предупредить его в недвусмысленных выражениях, чтобы он залег на дно и избежал неприятностей на некоторое время. Люциан не любил проигрывать, не был бы счастлив, потерять его и послал бы своих людей на его поиски. Она подчеркивала это, колотя его до тех пор, пока он не заверил ее, что затаится на некоторое время.
Как только он дал это обещание, она села на мотоцикл и уехала. Дивина всегда возвращалась после посещения выбранных Дамианом убежищ, чувствуя себя немного грязной. Она винила в этом Абаддона и некоторых своих внуков. Она всегда считала Абаддона отвратительным, но, хотя ей не хотелось признаваться в этом, некоторые внуки вызывали у нее те же чувства. Как правило, они избегали ее, насколько это было возможно, и в основном были тихими и вежливыми, когда не могли избежать ее, но это не имело значения. Дивина всегда беспокоилась о том, что они задумали, и чувствовала, что ей нужно принять ванну. Вот почему она не встречалась с сыном. На самом деле, она видела его не более полудюжины раз за последнее столетие, и четыре раза за последние два или три года, дважды, когда ей пришлось спасать его от Люциана, а потом навестить, и дважды за последние пару дней.
