Я не могла больше видеть, даже не дышала, исступление блаженством сотрясало все мои конечности. И я уже не поняла, когда Влад кончил сам, прижал меня к себе.
Мы тяжело дышали, слепились потными телами и наши сердца бились бешено.
— Дрю, — выдохнул он.
— Да, — слабо ответила я.
— Сейчас душ, и куни получишь.
— Ого! Ты такой щедрый!
— О, да, — он сгрёб меня к себе на руки и вступил в душевую кабину. — Мне же двадцать пять, самый пик сексуальной активности. Пользуйся.
— Я хочу!
Три раза за день! Он действительно в самом соку мужской потенции. Моя щёлка болела и ныла, натёртая. Но удовлетворение превосходило все. Мы голые валялись на смятых одеялах, отдыхая после секс-марафона. Моя голова на его плече. Влад накручивал на пальцы мои волосы.
— Рыба остыла, — утомлённо прошептала я.
— Но не уплыла, и то хорошо, — тихо отозвался Влад. — Нужно будет до посёлка доехать.
— Хорошо.
— Мне твоё «хорошо», не особо нравится. Что-то от глухой покорности есть.
— Ты прав, — горько усмехнулась я. — Но это гарантированный покой.
— Дрю, пора.
— Что нужно делать? — устало в неге спросила я.
— Пора рассказать о себе.
Я даже дышать перестала. Вот это всё утекло между моих пальцев как вода. Парень, любовь, полное блаженство.
— Не бойся! Ты чего? — он посмеивался, обнял меня. — Я уже кое-что знаю, но мне нужны подробности.
— А ты расскажешь? — с вызовом кинула ему, вырываясь из его рук.
— Да, — он прикрылся одеялом и смотрел на меня в упор.
Я потянулась к нему, поцеловала в губы.
— Вот здесь находится сонная артерия. При ударе по ней будет затруднено дыхание и потеря сознания. Смотри, — я скользнула пальцами по его шее. — Я могу очень сильно ударить. А если заехать острым предметом, ты скончаешься. Много знаю, куда бить и как убить.
— Папа постарался объяснить? — усмехнулся Кот.
— Да, — спокойно ответила я, отпрянув от него. Села, подогнув колени. Поймала восхищённый взгляд любовника, который всосался в мои груди.
— Для самообороны? К тебе приставали? — глаза поднял и смотрел теперь строго. Не так страшно, когда я сижу, а он лежит. Он старался не двигаться, чтобы не спугнуть. Понимала его, мне нужна смелость, чтобы продолжить.
— Однажды в седьмом классе, папа увидел, как ко мне клеятся мальчишки, и в тот вечер рассказал мне, как защищаться и как убивать. Это был первый страшный стресс в моей жизни. Я не хотела этого знать. Можно приравнять к растлению.
— Воспользовалась, — констатировал он, внимательно продолжал смотреть в глаза, хотя я совершенно голая перед ним сидела. Это признак того, что он заинтересован именно ответом.
