— Какой есть, мы едем к врачу.
Я не хотел оскорбить её, просто я чаще всего действительно язвительный, но без желания навредить, особенно своей девушке. Возможно, она так и не станет моей навсегда, но в данный момент я нёс за неё ответственность. С сумочкой, без обуви, с подбитым глазом, в нервном состоянии, идти некуда. Я не мог её оставить.
«Любовь милосердствует… Не бесчинствует».
Она ещё некоторое время сопротивлялась.
— Ни к какому врачу я не пойду, глаз просто затёк.
— Просто, — эхом отозвался я, высматривая старое здание больницы за кованым забором. Сам фасад не было видно от большого количества высоких деревьев и густых кустов. О том, что всё в этот вечер работает, говорило огромное количество машин на дороге и во дворе здания. — Если не пойдёшь к врачу, я на твоего папашу заявление напишу. Соседи видели, что он тебя ударил, что сына подговорил нанести мне телесные повреждения…
— Замолчи!
— Прекрати хамить, Дрю! Я тебе ничего плохого не сделал.
— Как сказать, — отозвалась она. — Пообещай, что оставишь моего отца в покое.
— Зависит от того, как ты будешь себя вести у врача, — я нашёл местечко на газоне. Не заехал бы на него, если бы оттуда прямо передо мной не выехал внедорожник.
***
Мы вышли из машины. Я прихватил свою куртку. Лето только начиналось, по вечерам было прохладно.
Хотел куртку Дрю на плечи накинуть, она гордо отшатнулась, задрала нос кверху и пошла в здание травмпункта.
Я усмехнулся.
Оставить её, чтобы она примирилась с родителями? Или ещё хуже осталась одна, навсегда покалеченная. Был ещё вариант какого-нибудь мужика рядом с ней. Но вряд ли. Я был уверен, что Дрю ни с кем не сможет быть.
Смотрел, как она записывается в очередь, как держится независимо и на расстоянии от меня. Вроде не со мной, при этом моя.
Она села перед кабинетом дежурного врача. Не двигалась, сложив руки на сумке.
Одинокая, совершенно беззащитная.
А я в тени коридора, прислонился в углу к холодной стене и смотрел на неё. И жгло мои глаза. Хотелось разрыдаться от счастья. Последний раз я так переживал, когда мне исполнилось шестнадцать лет. В тот момент я понял, что ровесник своей погибшей матери. Она умерла или папаша ей помог умереть после моего рождения. А через год я был старше своей матери на год. И так до сегодняшнего дня. Я почему-то понял, что нашёл её… Дурацкое мышление, идиотская фантазия. Лохматая девочка с синими глазами, которые прятались под очками, потому что кто-то смел ударить.
