— Привет, — устало ответила я.
— Я тут председателю ТСЖ баблеца думаю отвалить, — шептал мне Пашка. — Как юрист оцени ситуацию. Председатель обещал, что можно будет лестничную площадку отделить, задолбили мусорные пакеты у двери и уроды всякие.
— Ты не сможешь поставить решётку, — я посмотрела ему в глаза. — Площадка – общедолевая собственность. Присвоить её можно только с полного согласия всех собственников. А в сороковой квартире девять собственников, живёт одна бабуля, ты их где искать будешь?
У Паши отвисла челюсть. Он не сразу сообразил, что к чему.
— Ты хочешь сказать, что председатель, — он посмотрел на орущего старика, председателя нашего ТСЖ. — Что он с меня хотел бабло срубить?
— Думаю, ты бы подписал добровольное пожертвование, и ничего бы не получил в ответ, — я усмехнулась. — Тебя должно утешать то, что он ни копейки не своровал и действительно всё вложил в дом и придомовую территорию.
— Я в ахуе, — вытаращил глаза Пашка на нашего председателя.
Дедок смешной, деловитый и пронырливый совсем недавно стал председателем, не везде порядок навёл. Так дом совсем запущен. И всему виной подростковые банды, куда влился мой брат.
Я прошла в плохо пахнущий подъезд и по лестнице поднялась на наш этаж, где мама уже открыла дверь.
***
В красивом коричнево-голубом платье на стройной фигуре, сверху фартук. Она следила за собой, но выглядела в свои пятьдесят отвратительно. Папа старался.
У мамы высшее образование и комплексы «хорошей девочки», чем мой отец и воспользовался.
Мои родители антиподы. Мама единственная дочь у строгих родителей, а папа последний ребёнок в многодетной семье. А семья моей бабушки великолепная. Дяди и тёти потрясающие добрые люди и «мой папа». Как выродок, сосуд всего плохого. Ему просто была необходима девочка для битья.
Мама взрослая женщина, но он её постоянно отчитывает и унижает за любой косяк и всякую пылинку в доме. Несчастная мама стремится к идеалу, и думаю, скоро съедет её крыша, потому что уборку и чистоту навести можно, а молодость вернуть нельзя. А я всё чаще слышала от отца, что морщин на лице мамы всё больше, а мозгов все меньше.
— Андрюшенька, переодевайся, скоро гости придут, — Мама даже руки об фартук не вытирала, у неё было полотенчико на пуговку прикреплено. — Дочь, что-то ты сегодня какая-то грустная?
— Всё в порядке.
— Тебе не нравится работа?
— Очень нравится, — отозвалась я прошла в квартиру.
Четыре невзрачные комнаты, скучная обстановка. Я не испытывала голода, хотя у мамы вкусно пахло тушёным мясом.
