— Номер плохой, я тихая, — я киваю. — С этим разобрались. Что насчет вас, Алексей? Зачем вы приехали?
— Ты не захотела приехать ко мне.
— Я и не должна была, я больше не работаю на вас.
— Я жду, когда ты согласишься на вакансию моей жены.
Я порывисто оборачиваюсь к нему, хотя решила говорить с ним, разглядывая противоположную стенку. Там как раз умиротворяющая картина висит — золотистый закат на морских волнах. Но куда там! Как можно успокоиться, когда рядом этот несносный человек?
— Вы считаете, что сейчас подходящий момент? Давить на меня, навязывать свою сделку, когда я в таком положении?
В нем есть хоть капля сострадания?
Хоть легкий намек на нормального мужчину? Девушек в беде защищают, а не используют. Он не в курсе?
— Тебе нужна защита, я могу ее дать, — совершенно спокойным тоном замечает Алексей. — Я ничего не навязываю, я предлагаю решение проблемы. И твоей, и моей. Теперь эта сделка на руку нам обоим.
Он садится на мою кровать, широко расставив ноги, и принимается разглядывать меня. Причем, в самом невоспитанном порядке. Его взгляд скользит по моим лодыжкам, потом поднимается к бедрам, которые, к счастью, надежно укрыты толстой тканью халата, задерживается на груди и идет дальше по обнаженной шеи. Так медленно, что я почти чувствую его прикосновение. Оно становится невыносимо жарким, когда Алексей поднимает глаза на мои губы.
— Я все-таки была права, — я веду подбородком, понижая голос. — Вы коршун, Алексей.
На него это не производит никакого впечатления.
Его хоть стервятником назови, ему плевать.
Правда, я не считаю свое положение настолько плачевным, чтобы менять коршуна на стервятника. Ну нет, я может ранена, но ножки еще не протянула.
— Я привез договор, — произносит Алексей после паузы.
Он привстает, чтобы достать его из заднего кармана джинс. Он свернул договор трубочкой, потом еще для верности сложил его пополам. Листы измялись и напоминают, что угодно, но не важные бумаги для подписи.
Алексей размашистыми движениями приглаживает листы и бросает их на матрас. Постукивает пальцами по договору и возвращается глазами к моему лицу. Они у него зеленые и глубокие, с нахальными искорками, которые поминутно вспыхивают и делают из его взгляда порочный магнит.
— Там первым пунктом идет, что ты не можешь обращаться ко мне на “вы”. Я попросил юристов дописать.
— А если оплошаю? Полагается штраф?
Я собираю руки на груди в тугой замок. Чтоб хоть как-то отгородиться от него.
