-- Яд, разумеется, должен был на что-то упасть. Питон-то способность жалить утратил, но зато ядовитым стало дерево, -- и поныне еще Антропофаги отравляют его соком свои стрелы, -- ну и кроме того, несколько существ, случайно оказавшихся под деревом, получили каждый свою долю. Среди них были Кобра, Водный Змей и Лягушка.
-- А следует тебе знать, что тетушка Еу питала, однако же, слабость к своим смертным собратьям, и вот, узнав, что яд всетаки был ядовитым, стала она корить P. reticulatus'а за то, что он наделил столь многих существ способностью приносить людям погибель. P. reticulatus, испытывая к ней благодарность за сотканную ею одежду, почувствовал раскаяние в содеянном и стал думать, как бы ему все исправить. И собрал он всех тварей, получивших яд, и объяснил им его природу, и попросил дать обещание, что они не станут пользоваться им в деспотических целях.
-- Кобра согласилась с высказанными им замечаниями и сказала: "Если покусится кто ослепить мои глаза и заставить меня лить слезы семь раз на дню, вот тогда я стану кусаться, а иначе ни за что". То же пообещали и иные твари, что подобрее. И только Водный Змей да дура Лягушка объявили, что им непонятно при чем тут питон, и что они, со своей стороны, намерены кусаться, когда им того захочется. Питон, не медля, набросился на них и загнал их в воду, а вода, разумеется, весь яд из них вымыла, растворила и унесла.
Варт подождал немного, надеясь услышать продолжение этой истории, но продолжения не последовало. К концу рассказа голос T. natrix'а становился все глуше и сонливее, ибо близился вечер, и ветер веял уже холодком. Казалось монотонность рассказа все сильнее и сильнее воздействует на самого рассказчика, если вы представляете себе, как это бывает, так что под конец рассказ словно бы сам себя рассказывал из задремавшей змеи, -- хотя определенно утверждать, что она спит, было невозможно, поскольку веки у змей отсутствуют и глаза им прикрыть нечем.
-- Спасибо, -- сказал Варт. -- По-моему, это хорошая история.
-- Посмотри ее еще раз во время зимней спячки, -- сонно прошептал T. natrix.
-- Хорошо.
-- Спокойной ночи, -- сказал уж.
-- Спокойной ночи.
Странно, но Варта ди вправду клонило в сон. Был ли причиной тому голос ужа или прохлада, или на него так подействовал услышанный рассказ, но через две минуты он уже спал сном рептилии. Во сне он был стар, стар, как вены Земли, оказавшиеся змеями, и Асклепий с бородой белой, словно горные ледники, убаюкивал его колыбельной. Он учил его мудрости, древней мудрости, благодаря которой старые змеи способны бродить на трехстах ногах сразу по тому же самому миру, в коем научились летать их внуки, птицы; он пел Варту песню всех Вод:
