Сквозь сон я слышала, как в комнату вернулся Валентин. Он укрыл меня одеялом, бережно подоткнув край, чтобы я не замёрзла, лег рядом и осторожно обнял. Захотелось сбросить его руку, но я не стала этого делать. Было тяжело, словно я разгрузила пару вагонов. В голове мелькнула мысль, что я все решу завтра, и это была последняя ясная мысль перед тем, как провалиться в глубокий сон.
Я открыла глаза и тут же вспомнила, что вчера произошло. Повернула голову и столкнулась с напряженным взглядом Валентина. Он сидел на полу около дивана, уже полностью одетый и смотрел на меня.
— Мне нужно в душ, — сказала ему вместо приветствия.
— Конечно. Там халат и полотенца чистые.
После душа я не стала пользоваться чужим мужским халатом. Вытерлась насухо и оделась в свою одежду. Она была мятой и несвежей, но лучше я буду ходить в грязном, но своем, чем в чистом чужом. Особенно после того, что произошло вчера.
Валентин ждал меня на кухне, сидя за накрытым к завтраку столом.
— Отвези меня домой, — попросила его, не спеша присоединяться к трапезе.
— Позавтракаешь? — с надеждой спросил он.
— Я не голодна. Домой хочу.
— Как скажешь.
Молча мы спустились к машине, и всю дорогу до моего дома не сказали друг другу ни слова. Глядя в окно, я думала не о том, что вчера вечером мой водитель буквально изнасиловал меня. Нет, я вспоминала, как сидела в зале суда и слушала приговор, вынесенный Плетнёву, и пыталась представить себе: чем сейчас занимается этот человек. Проснулся или еще спит, нежась в мягкой постели? Так погрузилась в собственным тяжелые раздумья, что не заменила, как мы доехали до дома. Опомнилась, и рука потянулась открыть дверь, но Валентин меня остановил:
— Я провожу.
— Нет.
— Ядвига…
— Ядвига Карловна, — поправила его.
Валентин в раздражении мотнул головой.
— Ядвига Карловна, — повторила твердо и посмотрела на него в упор.
Кажется, мне удалось его смутить. Во всяком случае, он не стал со мной спорить, хоть из машины и вышел. Стоял в паре шагов от меня, ждал чего-то. А я, еще раз прокрутив в голове все, о чем успела подумать, решительно заявила:
— Я хочу убить Плетнева.
Наши дни
Уже дома, сидя на своей убогой кухоньке и зачем-то пристально рассматривая полную вонючих окурков пепельницу — в новой жизни я была просто отвратительной хозяйкой, окончательно осознала: весь мой замечательный план летел в бездну.
То, над чем я работала несколько лет, то, о чем мечтала бессонными ночами и о чем грезила ежедневно, теперь, в свете моих последних открытий, можно было смело выбрасывать на помойку.
