На радостях даже есть расхотелось, и раз я уже встала из-за стола, то надо сваливать, чтобы не мозолить дальше глаза Виктору, а то он и так вон как недобро на меня косится. Ой, лучше ему так не делать, а то он и так сам по себе привлекательный, а когда хмурится и зло сверкает глазами, меча молнии... Вообще атас! У всех мимо проходящих женщин сейчас трусы намокнут и уведут моего почти мужа. Так, Аллка, озабоченная ты девчонка, здесь дети тоже почти твои, между прочим. Послала им воздушные поцелуйчики на прощание, а Витюшке подмигнула игриво, подумав, что не озабоченная я – нет, просто у меня давно ничего не было. Настолько давно, что я уже и не помню, хотя нет, помню. Последний раз у меня был…
Я шла до работы и размышляла о своем последнем разе, нет, не так, крайнем, совсем не хочется, чтобы тот неудачный раз был самым последним в моей жизни. Внезапно меня кто-то окликнул, вырывая из собственных мыслей. Причем голос показался довольно знакомым. Обернулась и увидела собственно того, кого видеть то совсем и не хотелось. В последнюю нашу встречу мы наговорили друг другу много, очень много неприятных слов. И я, кажется, тогда была в ударе сыпля на его голову голые факты о его бесхребетной личности, когда он посмел задеть мое самолюбие этим его "Да ты бревно". Я может быть и бревно, что совсем не факт, но бревно с чувствами! И эти чувства иногда толкают меня на нехорошие поступки. Поэтому надо делать ноги, а то вот вспомнила и хочется ему опять все высказать.
– Алла, да постой же ты!
***
Резко разворачиваюсь, чтобы уйти от крепкого захвата, и как-то я совсем не ожидала, что моя сумочка прилетит прямо в пустую голову бывшего.
– Ой! – а нет, не ой, так ему и надо! Сотрясать то все равно там нечего было. Разве умный человек будет говорить своей любимой, ну это по его словам, что она в постели бревно? Ну и что, что в тот момент я сказала, что мы расстаёмся. Зачем же топтать грязными ботинками мою самооценку?! Я, если что, тоже умею, причем получше некоторых это делать. О чем он и узнал в ту же самую секунду, когда посмел раскрыть свою помойку.
– За что? – взвыл и схватился за ушибленную голову.
– Да за все "хорошее", – огрызнулась, потирая локоть. Наверняка синяки теперь останутся. – Что тебе еще нужно от такого бревна, как я?
– Я вообще-то поговорить хотел и извиниться, – насупился, поняв, что ему тут совсем не рады.
"Неужели совесть спать спокойно не дает?"– подумала про себя, сощурив глаза.
