Мы бродили по подводному городку, в котором не только были все необходимые магазины, но жили и семьи преподавателей. Нашелся даже небольшой детский сад, пока пустующий, но все же он существовал. Αдам, самый осведомленный о том, как организовывалась работа школы, рассказал, что магистры остаются дежурить по ночам поочередно, а в обычные дни уходят в город.
Οчень гуманная практика, на мой взгляд. Выдерживать нас всех двадцать четыре часа в сутки полный учебный год – испытание для психики, сравнимое с пытками. И без того ограниченное пространство и отсутствие связи с внешним миром уже расшатывали нервную систему.
Вечером счастливчики, вернувшиеся с поверхности, делились интернетными новостями, напевали песни, обсуждали клипы, которые успели посмотреть. После ужина народ долго не уходил из зала, все факультеты перемешались. Все же идея провести жеребьевку была очень здравой. Так не только факультеты-команды сплотились, но и юмнеты вообще знакомились друг с другом, общались вне занятий.
В гостиной артефакторов я забралась в полюбившееся кресло на втором этаже. Рядом Кора увлеченно делала из холодного фарфора гребень с веточкой сирени, Луиза раскрашивала мандалу. На третьем этаже оживленно играли в клуедо. Кевин, истосковавшийся за несколько дней по музыке, устроился внизу на диване с гитарой и нотами. Инструмент ему дали из местной коллекции, а ноты нашлись в библиотеке. Приятный перебор струн напоминал мелодии времен ренессанса, которые я слышала на уроках истории в школе. Наверное, из-за музыки и специфического аромата пожелтевших страниц очень старой книги об аурах происходящее казалось нереальным.
Я старалась не зевать и, отвлекшись от книги, перегруженной вышедшими из употребления словами, наблюдала за Робином. Парень что-то рисовал карандашом в альбоме, отмерял линейкой и явно считал. Выглядел он сосредоточенным и серьезным, очень хотелось спросить, чем Робин так занят.
В какой-то момент парень вдруг оказался рядом и, глядя мне в глаза, безмолвно протянул альбом. На белоснежной cтранице сиял бирюзой незнакомый цветок, ниже было изображение другого растения, точнее его корневища с красными пузыриками. Под картинками шла длиннющая формула, дуги и ударения показывали, с какой интонацией ее следует произносить.
Я подняла глаза на Робина, но его рядом не было. Он, как и раньше, сидел на другом балконе и что-то чертил. Недоуменно нахмурившись, перевела взгляд на часы – полночь. Очевидно, я уснула, вот и примерещилось не пойми что.
