Но в списке нужных бытовых мелочей не упоминалась одна очень важная вещь – фотографии. Сообразив, что смогу увидеть лица приемных родителей только во время вылазок на поверхность, я решила распечатать фотографии из памяти телефона.
Нужный магазин нашелся быстро, программа легко распознала файлы и взбунтовалась только на одном – на первой фотографии, сделанной после моего усыновления. Разрешение было плохим для задуманного размера.
На этом снимке мне было восемь, всего полгода назад мои родные один за другим умерли у меня на глазах. К моему дню рождения Марина расстаралась и сделала совершенно чудесный торт, собранный из эклеров с двумя разными начинками. На фото приемные родители и я как раз сидели рядом с этим тортом, весело горели свечи, на моем лице была улыбка, так контрастирующая с тусклым, будто неживым взглядом.
Я улыбалась, считая, что именно этого от меня ждут. Думала, что, если не будут видеть улыбку, никто не поймет, насколько я благодарна Марине и Алексу. И тогда они оставят меня одну. Α я до ужаса, до ночных кошмаров боялась остаться одна. Отчасти по этой причине не плакала и не жаловалась. Хотя слезы вообще закончились на последних похоронах.
А через несколько дней после дня рождения Марина попросила меня принести с грядки помидоры для салата. Я знала, что Алекс вот-вот вернется, и к его приходу хотелось закончить с готовкой, поэтому торопилась. Так торопилась, что едва не бежала к дому с помидорками в руках. Споткнулась, упала, расшибла в кровь коленку и, что казалось мне тогда самым страшным, раздавила помидоры. Тут же убедив себя, что такая непутевая девочка никому не нужна, расплакалась, прижимая ладонями разбитую ногу.
Я не слышала, как подошла Марина. Она даже не спрашивала ни о чем, просто встала рядом на колени, обняла меня. Я рыдала в голос, никак не могла успокоиться. А потом появился и Алекс. Он тоже молча обнял меня и Марину.
В тот момент пришло удивительное озарение, ясное, четкое, сияющее. Для приемных родителей не существовали «они и я», в их мире давно были новые «мы». Я больше не была одинока и в ту минуту осознала, что уже и не буду. Эта мысль, яркая, прекрасная и совершенно чудесная, полностью, бесповоротно изменила мою жизнь и стала одним из самых восхитительных воспоминаний.
Аппарат распечатал все фотографии, кроме той с тортом, которая не подошла по разрешению. И, глядя на десятка четыре снимков, на которых мы с приемными родителям втроем сияли, а улыбки были настоящими, сердечными, я подумала, что аппарат прав. Неживой снимок нужен для истории, для памяти, но в школе ему делать нечего.
