— У лорда Цорея настоящий талант художника, — отметил лорд Адсид. — Ему удалось в полной мере передать вашу природную красоту, не льстя при этом. Ρедкое качество. Надеюсь, вы догадываетесь о причинах, подвигнувших его на сегодняшние свершения?
Я отрицательно покачала головой. Если Падеус прав, то ректор это подтвердит. Если же друг ошибался, то не стоило давать собеседнику ложное, хоть и правдоподобное объяснение внезапному порыву лорда Цорея.
— Тогда я начну немного издалека, — расслабленно откинувшись в кресле, сиятельный магистр не сводил с меня взгляда. — Королевство Кедвос, княжество Тессдаль и империя Терон не так давно вели войну. Всего каких-то двести лет назад. Потом было длительное, по меркам людей, разумеется, перемирие. За это время изрядно потрепанные и обескровленные затяжной войной эльфийские аристократические семейства не успели толком наплодить детей и укрепить силы родов межгосударственными браками. А без малого сто тридцать лет назад случилась эта необъяснимая история с империей, — он пожал плечами. — Одновременное разрушение столицы и еще трех крупных городов, неизвестная магическая болезнь, странные твари, появившиеся из ниоткуда… Толпы беженцев. Охотники-работорговцы заботились о набивании своей мошны, а не о выживании и благополучии аристократических семейств Терона и прочих стран. Мужчин из знати Терона чаще всего убивали. Они пытались бороться за свои права. Они вообще были очень неудобными рабами.
Лорд Адсид заметно мрачнел с каждым словом, и чем дольше длился рассказ, тем более рублеными становились фразы.
— Женщин-аристократок продавали. Как и прочих. Магически клеймили, лишали имущества, артефактов, доказывающих родство. Это оказалось серьезным ударом для знати Кедвоса. Хотя, гоняясь за наживой, благородные семейства не сразу это поняли, — он горько усмехнулся и в этот момент снова показался мне очень близким. Будто история моей семьи была отчасти его собственной историей.
— Политика при заключении браков высокородных — это прекрасно, — хмыкнул магистр. — Правда, она же обеспечивает магическое вырождение семей. Аристократы Кедвоса слабеют. А притока свежей крови нет. Всю свежую магическую кровь обратили в рабство больше чем на сотню лет. Обрекли тем самым на вымирание ее и свою же аристократию.
Я молчала, только внимательно слушала объяснения ректора. В таком свете интерес ко мне молодых лордов, о которых говорил Падеус, не казался ни странным, ни несуразным, как прежде.
