Подобно одежде или одеколону Кадера, я начала понимать, что выражение его лица тоже было чем-то, что он надевал. Оно редко менялось. Иногда, когда мы разговаривали, тень улыбки пробивалась сквозь его стоическое выражение. Мне хотелось думать, что раньше все было по-другому, более реально.
Я не знала.
В комнате было слишком темно.
Тьма — описание выражения, которое он надел сейчас, та же самая темная маска, которую он показывал большую часть времени.
— Ванная свободна, — сказал он. — Я завтракаю в зале.
Сжав руки в кулаки, я раздула ноздри и сделала преувеличенный вдох.
— Неужели?
— Есть фрукты и выпечка.
И с этими словами он повернулся к большой комнате.
Я бросилась по коридору решительной походкой. Потянув дверь на себя, я позвала:
— Эй.
Кадер повернулся на пятках.
— Что?
— Ты что, издеваешься? Нам нужно поговорить о… ну, о куче дерьма.
Выражение его лица оставалось неподвижным.
— Прекрасно, Лорел. Мы поговорим. Я сделаю еще лучше.
— Что лучше? — спросила я, уперев кулак в бедро.
— Я буду уважать твою личную жизнь и не войду в ванную, пока ты там.
Мои глаза расширились. Я хотела отрицать то, что сделала, но не могла.
— К твоему сведению, я не входила, как ты сказал, в ванную.
Он сделал шаг ко мне.
— Нет, не входила, но была чертовски близка. — Жилы на его шее натянулись. — Я слышал. Я, блять, услышал тебя еще до того, как повернулась дверная ручка.
— Так и что это было? — Я указала в сторону спальни. — Ты похититель с полным спектром услуг? Спасти меня от фальшивой полиции и убедиться, что я получу оргазм?
На его губах появилась натянутая улыбка.
— К твоим услугам, док. Поблагодаришь меня, сделав то, что нужно, и поев. У меня есть работа.
— И это все, что ты собираешься сказать?
Его улыбка исчезла.
— Мне больше нечего сказать. Ты сама этого хотела. Я дал это тебе. Если это так чертовски важно, в следующий раз сделай это сама.
Я повернулась к ванной.
— Ты невозможен.
С каждым шагом комок в горле становился все больше, грудь становилась тяжелой, а коридор расплывался. О, черт возьми, нет.
Я плакала не из-за него.
Я даже не знала его.
Он точно не заслужил моих слез.
Я почти добралась до ванной, когда рука Кадера легла мне на плечо, останавливая мое отступление.
— Обернись.
Когда он растопырил пальцы, я перевела взгляд на его руку. Мощные и сильные, его руки, казалось, были способны к честной тяжелой работе. Я представила себе, как он рубит дрова, а не играет с карандашом или сидит перед компьютером. И все же они доставляли мне удовольствие.
