Женщина вздохнула, направляясь в гостиную под бубнеж дроида. Служанки приготовили обед, и теперь профессионально растворились в пространстве, не мешая. Женщина неторопливо ела непривычную пищу, раздумывая над тем, что вот-вот должен прийти Кеноби, побуждая к действию… И что делать?
Дети толкнулись, женщина замерла, пережидая период активности, на ее лице все сильнее расплывалась счастливая улыбка. Как ни странно, она их любила. Как только прошел первый шок от вселения в чужое тело и она поняла, где, в ком и когда находится… Радость от того, что у нее вскоре родятся дети, захлестнула с головой.
Падме погладила ладошками объемный живот и вздрогнула.
– Госпожа, – в гостиную заглянула Дорме, почтительно присев. – К вам посетитель. Оби-Ван Кеноби.
– Проси, – величественно кивнула женщина, расправляя складки свободного домашнего одеяния. Это был шанс проверить, не увидит ли гость произошедшие с ней кардинальные изменения, все-таки, магистр и очень сильный джедай. Она должна знать наверняка.
Кеноби коротко поклонился, присел и с ходу принялся капать на мозги. Ужасы тирании, демократия в опасности, Энакин – живодер.
– Это ужасно, Падме, – мужчина сокрушенно повесил голову под внимательным взглядом карих глаз. – Храм… он залит кровью.
– Я не могу в это поверить, – покачала головой женщина. – Энакин, он не мог так поступить. Не мог.
Дальнейший разговор напоминал переливание из пустого в порожнее. Кеноби повествовал об увиденных ужасах, заставляя внимательно слушающую Падме мысленно изумляться. Он что, хочет, чтобы она преждевременно родила от стресса? Или что? Зерна сомнения джедай сеял профессионально, она прямо ощутила, как поднимается внутри волна негодования, беспокойства и ярости.
Через десять минут магистр ушел, а женщина устало откинулась на диван. Хвала Силе, он не заорал, что вместо Амидалы – самозванка. Падме мысленно усмехнулась. Для личного удобства она разделила Падме Наберри на две части: Амидала, это та, что была «до», и Падме, это та, кем она является сейчас. Остатки Амидалы негодовали. Супруг сорвался с поводка, власть утекает сквозь пальцы, и надеяться на то, что Палпатин вдруг откажется от императорской мантии – глупо.
У Амидалы просто руки зудели, так она жаждала броситься к мужу прояснить ситуацию. Энакин обязан был встать перед ней, как конь перед травой, и дать отчет в своих действиях.
С трудом подавив дурные мысли, Падме вздохнула и позвала Дорме. Жутко захотелось заесть стресс. Полакомившись фруктами, она встала и принялась медленно прохаживаться вдоль огромного панорамного окна, принимая окончательное решение.
