Надо же, как оперативно, всего — то три рабочих часа прошло. Да я даже на обед идти не собиралась, чтобы меня ни о чём не расспрашивали. А тут на тебе, сама Иришка заявилась.
— Петра Степановича понизили. Игоря отшила ещё неделю назад. Главный, действительно красавчик. — Покорно согласилась и поплелась к столу.
Сейчас только бумаги в файлики вставлю, в папку закреплю и…
— Риш, ты чего? — удивилась она моей неразговорчивости. — Мы же все свои люди. Помнишь я тебе про Анжелку с первого этажа рассказывала…
— Ир, а у тебя случаем валерьяночки нет? — Перебила её, пока она не стала мне перечислять все сплетни, которыми со мной поделилась, а я такая нехорошая новости зажала.
Если я думала, что она меня пожалеет, проникнется или хотя бы спросит, что у меня случилось, то я жестоко ошибалась. Иришка оказалась не только непробиваемой, но ещё и упёртой на своём.
— Неужели настолько хорош? — ахнула она, прикрывала рот ладошкой. — Что, руки потеют, коленки дрожат, и дыхание от одного вида сбивается?
И самое главное она спрашивала настолько искренне, что я невольно махнула головой в знак согласия. Иришка хотела ещё что — то сказать, но снова раздался вибрирующий голос в приёмной и руки у меня действительно вспотели… от страха. Я боялась снова услышать то, чего не было сказано. Но реальность оказалась намного проще.
— Арина Сергеевна, зайдите.
Печально посмотрела на приготовленную папку для бумаг, хотела же, как лучше. Хотела показать, что мне моя работа нравится и увольнения мне совсем не хочется, но похоже в этот раз лучше оставить всё как есть, потому что не уверена, что второй раз смогу зайти к нему. Мне и сейчас не хочется.
— Ты иди, иди. — Иришка подтолкнула меня в спину, заговорщицки прошептав, — потом расскажешь.
Вдохнула, как перед прыжком в воду и смело толкнула дверь. Я смотрела во все глаза на пустой кабинет и не видела нашего главного. Но как же… он же только что… Мысли хаотично заметались в моей голове, и я уже хотела вернуться к себе, как большие немного грубые руки обвили мою талию, а к шее прикоснулись горячие губы. В глазах помутилось, дыхание сбилось, и температура снова понизилась. Я выдохнула облачко пара, в то время как мой мучитель медленно, но настойчиво ласкал губами мою шею. Его рука стала скользить вверх, добираясь до моей груди. Спиной словно почувствовала не только его твёрдое горячее тело, но и лукавую улыбку, возникшую на лице. Но самое главное было ощущение того, что я не могу пошевелиться. Как и во сне, моё тело отказывалось мне подчиняться. Ноги подогнулись, с губ сорвался стон.
