Давайте запомним эти обязательства. Филипп обязуется защищать мир и справедливость и бороться со всеми еретиками. Это не пустые слова. Последний пункт, в частности, станет существенной мотивацией для основных вопросов его правления. Это своего рода договор между королем и его народом, которому затем предлагается выразить свое согласие с новым королем возгласом "fiat! fiat!". Филипп пообещает защищать Бога, Церковь и народ. Хор пропел "Te Deum", затем камергер надел на короля туфли украшенные геральдическими лилиями, герцог Бургундский прикрепил на них золотые шпоры, а архиепископ вручил ему меч.
Затем святым елеем помазали голову, грудь, плечи, суставы и кисти рук: "Ты стал, — сказал архиепископ, — подобно ветхозаветным царям и пророкам, новым Давидом". Затем на короля были надеты королевские знаки отличия: синяя туника, цвет которой был позаимствован у первосвященников евреев, накидка, напоминающая священническую мантию, кольцо, которое каждый человек может интерпретировать по своему усмотрению (знак брака с королевством, Бога со своим народом, королевского достоинства), вручены скипетр, десница правосудия. Затем архиепископ с помощью пэров возложил корону на голову короля, который восседал на троне. Последовала последняя клятва, поцелуй мира, данный архиепископом и пэрами, звон колоколов, новое пение Те Deum, затем Kyrie eleison.
Король, украшенный как идол, едва мог двигаться. Его руки были заняты, тяжелая корона неуверенно балансировала на его голове, ноги завернуты в тунику. Далее последовала торжественная и потому бесконечная месса, во время которой, по привилегии, еще более приближающей его к священническому состоянию, государь причастился хлебом и вином. Королева Жанна также была помазана, но ей не полагалось святого елея: достаточно было обычного оливкового масла.
Наконец-то все закончилось, или почти закончилось. Оставалась последняя процессия, во время которой король, сменивший тяжелую корону на более легкую, возвратился в епископальный дворец, шествуя впереди сенешаля, который нес обнаженный меч. Суверен в некотором смысле преобразился. Даже если Церковь тщательно подчеркивала, что коронация не являлась таинством, что король не обладал священническим достоинством царя-священника, как после такого возвышения своей персоны он мог не чувствовать себя другим человеком, более чем обычным человеком? Кроме того, теперь он мог творить чудеса: исцелять больных от золотухи, то есть от туберкулезного аденита, прикасаясь к ним. Филипп не делал этого 6 января, потому что обряд перехода в аббатство Корбени еще не существовал. Вероятно, именно его сын, Людовик X, изобрел его, как отметил Марк Блох в своем классическом исследовании
