Со вздохом отступаю.
— У тебя красивая семья, — замечает Дорнан. — И ты очень похожа на мать, теперь ясно, откуда в тебе эта твердость.
Его голос вырывает меня из воспоминаний. Оглядываюсь, оказывается, алти-ардере все это время стоял за моим плечом. Да как он вообще посмел?! Кем бы он ни был, это моя семья, моё сокровенное. Низко подглядывать за чужим счастьем или горем вот так, исподтишка!
— Что вы имеете в виду? — спрашиваю подчеркнуто холодно, забыв про всяческую почтительность.
— То, как похоже вы обе справляетесь с волнениями и страхами. Ты злишься, что я посмел увидеть нечто, предназначенное для тебя одной? — тут же улавливает истинное значение моих слов владыка. — Напрасно. Один из соарас специально прибыл в те края, чтобы сохранить для тебя это воспоминание.
— Неужели? Или это иллюзия, созданная вашей магией, как те, другие, голоса и люди в тумане? — указываю рукой вниз.
Странно, но на лице владыки отражается заинтересованность.
— Ни один из нас не создает видений, — качает он головой. — Всё, что ты услышала или увидела внизу, — это испытание, посланное духами долины. И, судя по тому, что тебе удалось подняться, ты доказала им, что стоишь вершины.
Меня охватывает тревожный холод. Приближаюсь к кромке камней, выглядываю наружу, но облака затянули почти всё, лишь сквозь отдельные прорехи видны зеленые склоны.
— А могла не подняться?
— Вполне. Сдаться, заблудиться. Поэтому у каждого участника есть тревожный маяк. Суть проверки в том, чтобы осознать то, что обычно скрыто, взглянуть на свои страхи, а не погибнуть под их гнетом. Ты удивишься, но не всякий молодой ардере может преодолеть подъем с первого раза.
— Даконы тоже приходят сюда?
— Такова традиция. Юноши и девушки должны совершить восхождение, чтобы получить предзнаменование. Только после этого их признают совершеннолетними. Так что в некотором смысле теперь каждый из победителей стал ардере. — Дорнан делает паузу, потом внезапно добавляет: — Я справился с третьей попытки.
Это признание заставляет меня прислушаться к словам владыки еще внимательнее. А он продолжает пояснять:
— Сомневающимся приходят разные образы: из прошлого, будущего. Иногда — подсказки, иногда — предостережения. Тем, кто точно знает, чего хочет, туманные образы не нужны. Два твоих соотечественника не увидели ровным счетом ничего. Для них это была простая прогулка.
Бездна. Надо было держать язык за зубами. Теперь Дорнан знает, что я сомневаюсь. Или боюсь. Или есть что-то, смущающее ум и сердце. И будет искать в моих словах и поступках двойное дно. Как глупо было проговориться о такой мелочи!
