В мои мысли врывается картинка вышедшего Ника. Пипец. Мачо в боксерах – такое же горячее зрелище, как и в полотенце, и меня обдает жаром. Злясь на себя, я вымещаю недовольство на нем:
– Я просила не ходить… – запинаюсь, ведь слово «голым», которое я только что хотела произнести, опять подвергнется критике, и он возразит, что на нем даже не полосочка ткани, а целая единица одежды.
Однако Никита итак понимает мою недосказанную фразу и, поскольку не в его привычке держать язык за зубами, тут же усмехаясь спрашивает:
– Как же ты будешь смотреть на меня на пляже?!
– Я буду смотреть не на тебя, а на океан, – бормочу я, понимая, что опять веду себя не как адекватная девушка, а как ущемленная феминистка.
Только вот его усмешка не дает мне сбавить обороты, и я, взглянув на уложенные в красивую волну волосы, начинаю подкалывать сама.
– Зачем столько геля, сладенький?
Обезоруживающая улыбка отскакивает от брони злости, в которую я себя поместила.
– Чтобы волосы красиво лежали.
Оттого что я кривлюсь, он продолжает:
– Мне не нравятся ободочки для волос, а так в глаза лезут.
– Подстричься не пробовал?
– Я и так подстрижен, – новая улыбка в сто ватт, но я держу оборону. – У лучшего мастера в Питере.
Я кривлюсь еще больше.
– Черт, любимый всеми девчонками Крид ногти красит, и они пищат от восторга, а ты к гелю прицепилась.
– А я не пищу, и я не поклонница сладких мальчиков.
Он шумно выдыхает, показывая, что моя непробиваемая упертость его утомила.
– Как любительница истории ты должна знать, что раньше вообще мужики носили лосины, каблуки и водружали на голову парики…
– А сейчас так непринято!
Мы меняемся эмоциями, теперь кривится он, и я продолжаю:
– Только не говори мне, что ты за толерантную Европу, где детям предлагают при желании скорректировать свой пол!
– Нет. Но я за желание человека быть красивым без деления по гендерному признаку!
Понимаю, что баталии с ним конкретно выжимают меня, а впереди еще целый день в его обществе, и я закругляюсь и демонстративно отворачиваюсь. Ник тоже, похоже, больше не желает состязаться в остроумии и, видимо, одевается, так что у нас наметилась временная передышка.
