В дверь постучали, стражи заглянули. Я поднял руку и махнул им войти. Гаррик стоял между ними. Четвертый Серого посмотрел на меня, на других, а потом будто замкнулся, словно боялся того, что подумают другие.
Я хотел верить, что это была игра. Я хотел, чтобы он был хорошим, просто во власти Серого, как я. Но если я не доверял себе, не мог верить и ему.
И пока я думал об этом, о Лирике и о том, чего я хотел, тень окружила мое сердце, приковала его к стене дыма. Я стал задыхаться, упал из кресла на колени.
Лирика первой прижала ладони к моему лицу, говорила что — то, что я не слышала. В ушах шумело, словно все звуки выкачали, и я слышал только вакуум. Ладони Ридли были на моей спине, он говорил мне что — то сделать. Я не знал, что.
Гаррик был там, глаза были полными страха. Он шагнул вперед, но стражи оттащили его. Тиган хмуро смотрел на мужчину.
— Я в порядке, — прохрипел я, зная, что это была ложь. — Я в порядке.
Другие не верили мне, и я не винил их. Потому что я не был в порядке. Серый управлял мной — его хватка еще была на мне. И я не мог вырваться.
Мне казалось, что порвать эту связь мог только конец.
Потому что Серый не мог управлять мной, если я не был живым.
И, чтобы спасти Лирику, чтобы спасти свой народ, я пожертвую собой.
Но я надеялся, что это не было ответом.
Глава двадцатая
Лирика
— Ты расскажешь мне, что это было? — спросила я, шагая за Истоном во дворе после оборванного ужина.
Гаррик стоял перед нами, словно хотел помочь Истону. Никто не дал ему коснуться Истона. Мы не доверяли Гаррику, и не знали, могли ли доверять Истону, пока Серый мог прийти за ним. Это могло происходить. Скорее всего. Он повторял, что был в порядке, и я хотела обнять его и сказать, что так и будет, как он говорил. Ложь. Но я не могла. Я просто стояла за ним, пока он смотрел вдаль, ветер трепал его волосы.
— Это не были пустяки. Ты упал на пол, держался за грудь. Это был Серый?
Он повернулся. Огонь плясал в его глазах, он сверлил меня взглядом.
— Ясное дело. Теперь всегда будет он, да?
— Возможно. Но это не должно быть. Мы разберемся.
Он рассмеялся, показывая, что не верил мне. Я сама в это не верила.
— Серый всегда был кошмаром. Мифом, которым нас старались держать в узде, страхом, что он придет к нам. Он был под нашими кроватями, выбирался из шкафов ночью и окутывал нас пальцами из дыма, не давая дышать. И мы уже не могли колдовать.
— Эти истории мрачнее тех, с которыми я росла, — я пыталась звучать спокойно. Я хотела звучать так, словно не боялась, что потеряю его, хотя я его и не получила.
