И было сложно поверить. Хотя, конечно, многое нынче было сложно принять.
— Я принесу нам воды, Брэлинн пойдет со мной, — Люкен указал на кошку на своих плечах, она лизала свои лапы, ее крылья трепетали. Я кивнула, смотрела им вслед. Они казались довольными, хотя вряд ли они знали, что делали. Брэлинн уже не была собой. И не будет. И Люкен понимал это, насколько я видела. У него словно теперь был друг, он надеялся не на такие отношения, но это было что — то. Лучше, чем у меня.
Я подавила стон от этой мысли, ненавидя жалобный тон даже в голове.
Все разошлись, и я осталась с Истоном. Мы не говорили. Слов было мало. Он был проклят, и Серый мог забрать его в любой момент. Мы не знали, что делать.
Да, Розамонд старалась Увидеть будущее и понять, когда это может произойти. Но мы просто не знали.
И Седьмая сказала Истону о его пророчестве. Все было запутанным, и мне не нравилось, что я все еще не знала, могла ли ему доверять. Я не знала, могла ли доверять ему с пророчеством и своим сердцем.
Но оставлять его при дворе Обскурита не было вариантом. Он знал лучшие пути к территории Духа, и у него была сила переместить туда. Он бы просто пошел за нами, если бы мы попытались оставить его. И я знала, что он уже пострадал достаточно, я не хотела ранить его душу сильнее. Его чувства. Я не знала, было ли это важно, ведь мир ждал конец.
Отлично, теперь я страдала из — за всего, что могло произойти, а не происходило перед нами.
— Розамонд сказала, что она попросила Родеса взять нам еду про запас. В сумках хватает, но всегда лучше быть осторожными.
Я посмотрела на Истона, пораженная тем, что он говорил со мной. Он старался не делать это с его возвращения.
— А если Пророчица говорит, что нам нужна еда?
Он фыркнул, его глаза стали чуть ярче. Это было хорошо. Я скучала по его улыбке. Я скучала по тому, что в его глазах было что — то, кроме смятения и тьмы.
— Я не думаю, что дело обстояло в этом. Она просто хотела убрать Родеса от остальных. Обычно она становится серьезнее и поэтичнее, когда она говорит о видении.
— Ах. Да, порой сложно понять ее слова. Как у Седьмой.
Он приподнял брови.
— Седьмая? Так ее звали?
Я покачала головой, вытащила палатку из сумки. Он опустился на колени рядом со мной, задел пальцами мои, и я невольно затаила дыхание.
Мне не нравилось, что он мог делать такое со мной. Я знала, что он был моей половинкой, он должен был оставаться со мной, помогать мне справляться с новым миром. Он не мог.
