Мы потеряли так много, что я не знала, что делать дальше.
Я знала, когда вернулась в мир мейсонов, который был не в мире людей, но на нем, что все будет иначе. Что я буду другой.
Но я не знала, что будет вот так.
Когда они сказали мне, что я — Жрица Духа, которая могла объединить мир и помочь спасти всех от грядущего кошмара, ощущалось не так. Я думала, я смогу что — то делать. Но это ощущалось иначе. Казалось, я была на два шага позади, пыталась поспевать за миром вокруг меня.
Люмьер и Обскурит были врагами, две стороны мира воевали веками. Они бились до Падения, великого боя, который забрал их первых королей, которые правили во время великой войны и разбили этот мир на кусочки.
Прошло пятьсот лет, и я была Жрицей Духа, которая должна как — то соединить кусочки. Так они все мне говорили. Но в этом не было смысла.
Потому что я должна была делать это вместе с теми, кто помогал мне.
А теперь два самых важных помощника пропали.
Родес, сын Лорда Воды, умер, пожертвовав собой за меня. Его убил его же отец.
Его сбросила со скалы магия Воздуха, усиленная костяной магией — запретной силой, созданной жертвой смерти — и он утонул в море, окруженный всем, что погубило нас.
Он погиб, а я даже не успела погоревать. Мне пришлось использовать все, чтобы убрать Лорда Воды и защитить всех остальных. Защитить сам мир.
И когда я думала, что мы были в безопасности, что можно было горевать, сжимая единственного человека, которого я могла любить больше всего в мире, Истона у меня забрали.
Не убили, не пронзили сердце, как до этого, не сбросили с утеса, как Родеса. Он просто исчез. Я все еще не понимала. То, что я не могла даже думать о словах, которые он произнес, когда его ранили в сердце, показывало, как далеко мы прошли за прошедший год. Но все это было напрасным. Он пропал. И я не знала, почему.
— Где Истон? — снова спросила я, отгоняя запутанные мысли. Обдумать произошедшее на поле боя можно будет позже, как и подсчитать пропавших и погибших. Еще будет время для горя. Сначала мне нужно было понять, что случилось передо мной.
Потому что пару мгновений назад я обнаружила, что Истон был моей родственной душой, он был всем для меня. И я думала, что он тоже знал это. А потом что — то проступило в его глазах, и он заявил, что я не могла быть его. Что он не сможет меня любить.
И хоть это было больно, и душу резало так, словно его слова были ножом, я знала, что что — то было не так.
А потом его внезапно забрали, веревка из тени и дыма утащила его от меня.
