Она покачала головой и наклонилась ко мне. Что чувствовалось хорошо. Она доверяла мне, и мне это нравилось.
— Ты не можешь, никто не может, — всхлипнула она.
Это должно было быть что-то очень плохое. Если ее Нонна не могла это исправить, тогда что же это было? Ее бабушка больна? Может, ее уволили, а мне никто не сказал?
— Я могу попробовать, — мягко сказал я.
Она уткнулась лицом мне в грудь и заплакала еще сильнее.
— Нет... ты не можешь. Моя мама приедет за мной, — сказала она между рыданиями. — Мне нужно уехать.
Я был мальчиком, а мальчикам не полагалось плакать, но, услышав эти слова, мне тоже захотелось плакать. Уилла не могла оставить меня. Она была моей лучшей подругой. Мы все делали вместе. Она была первым человеком, о котором я думал, когда просыпался каждый день.
— Ты не можешь уехать, — сказал я с большей силой, чем намеревался.
Она отстранилась и вытерла мокрое лицо.
— Я должна. Нонна сказала, что моя мама хочет забрать меня, и пришло время нам стать семьей.
Нет. Нет. Нетнетнетнет.
Я покачал головой.
— У тебя здесь семья. Твоя бабушка и я.
Она кивнула в знак согласия и продолжила вытирать лицо.
— Я знаю. Я сказала ей об этом, и Нонна обняла меня и сказала, что любит меня, но что моя мама нуждается во мне сейчас, и Ченс нуждается во мне.
Ченс был ее младшим братом, которого она никогда не видела. Я чувствовал себя виноватым за то, что не хотел, чтобы она жила с ним. У меня был брат в моем доме, и это было здорово. Она упустила шанс, и когда разговаривала с ним по телефону, то всегда плакала, когда они вешали трубку. Я часами рассказывал ей анекдоты, чтобы она снова улыбнулась.
— Ченс может переехать сюда, — сказал я, думая, что это звучит как хороший план.
Уилла всхлипнула, но ее рыдания постепенно стихли.
— Он не может. Его папа и моя мама поженились. Они хотят привезти меня туда, чтобы я стала частью их семьи.
— В Арканзасе?
Она кивнула.
— Это так далеко, — сказал я, позволяя своей собственной печали взять верх.
Она снова начала всхлипывать, и я понял, что делаю только хуже, а не лучше. Я не хотел терять Уиллу, но, если у нее не было выбора и она должна была уйти, я не хотел, чтобы она грустила. После ее ухода я мог плакать в одиночестве в своей комнате. Но мне хотелось знать, что она улыбается и счастлива.
— Ты все равно будешь навещать свою Нонну и меня. Это не будет длиться вечно. А когда подрастешь, можешь приезжать сюда на все лето. Держу пари, они позволят тебе сделать это, если ты попросишь их.
