Уже нет.
— Ты меня слушаешь? — Усмехнулся Ретт. — Мы возьмем тебя в суд и вычистим. Таков наш план. Не связывайся с нами.
Я не знал, кем он считал «нас», но наша мать не хотела, чтобы они победили. У меня была полная власть, и я не волновался.
— Суда не будет, — просто сказал я.
Он засмеялся и ухмыльнулся, как идиот.
— Да, черт возьми, будет. Папа уничтожит тебя.
Если бы я был великодушным человеком, я бы ушел и позволил ему думать все, что он хочет. Но я не был. Я был семнадцатилетним парнем, с которым эта семья всю мою жизнь разговаривала свысока и пинала ногами. Так что утереть нос моему брату было правильным поступком, как бы больно это ни было.
— Учитывая то, что твой отец был ублюдком и в его жилах не течет кровь Лоутонов, это может быть небольшим препятствием. Но удачи с этим и все такое.
Я не стал дожидаться его ответа. Я повернулся и пошел прочь, только одна — ладно, может быть, обе — мои руки оттолкнули его на выходе.
Проходя мимо двери в кабинет, куда меня никогда не пускали в детстве и даже сейчас, я остановился и, не постучав, распахнул дверь. Человек, которого я ненавидел больше всех на свете, уставился на меня с яростным выражением лица.
— Не входи в мой кабинет без предупреждения или без приглашения, — прорычал он.
На этот раз я закатил глаза и подошел, чтобы сесть на край его стола.
— Учитывая то, что это все мое, а ты даже не Лоутон, я думаю, что сделаю все, что захочу.
Если глаза могут выпучиться из головы, пока они не окажутся на грани того, чтобы выскочить, то его глаза так и сделали. И я рассмеялся. Потому что это было действительно самое смешное дерьмо, которое я когда-либо видел.
— Я вызову полицию, — предупредил он.
Я потянулся к его телефону и протянул ему.
— Пожалуйста, сделай это дорогой Папочка. Пожалуйста, черт возьми, сделай это.
Мне нужно было преодолеть собственное прошлое
УИЛЛА
Я слышала, как Нонна говорила по телефону со своей подругой в Нэшвилле, штат Теннесси. Каждое слово. Какая-то часть меня понимала, что я должна начать паковать чемоданы прямо сейчас, но небольшая надежда, за которую я цеплялась, удерживала меня от этого. Этот телефонный звонок означал, что я ухожу. Стены были тонкими, и я знала, о чем идет речь.
Нонна пыталась устроить меня в женскую католическую школу, где работала ее подруга. Судя по всему, я буду жить с ее подругой и убирать ее дом, чтобы заплатить за мою комнату и питание. Это было не так плохо, как исправительный центр, но это было где-то еще, где я буду одна.
