Игорь с Ксюшей старались изо всех сил. Долгие вдумчивые разговоры с родителями перед этой поездкой принесли свои плоды.
Ксения знала, что никто не будет возражать против них с Леславом отношений. А значит не нужно скрываться и врать.
А потом приехали Леслав и Агата. Пришли на утреннюю практику. Если бы не полный зал народу, Ксения бы запрыгнула ему на руки прямо сейчас, прижалась бы крепко. Но всё, что они позволили себе — это короткий поцелуй в щеку, принятое у танцоров приветствие. Леслав только успел шепнуть: "Я скучал".
Зато когда зал опустел, Ксюша задержалась у окна. Спиной чувствовала, что Леслав остался. Обернулась. Он видел её силуэт в потоке солнечного света из огромных окон. Закрыл дверь.
Они сорвались друг к другу. Преодолели зал в три шага. Ксения прыгнула, обвила любимого руками и ногами. Леслав подхватил её. Держал крепко свою драгоценную ношу. Не наглядеться. Не оторваться.
Если и был в мечтах у Ксении первый поцелуй, то реальность была в миллионы раз лучше, чем самая смелая грёза.
Леслава колотило изнутри. Мыслей не осталось. Только тёплые сладкие губы под его губами. И тонкое девичье тело, каждый изгиб которого он чувствовал сейчас.
— Ксеееенииияяя, как я скучал, — Леслав прижался лбом к её лбу, переводя дыхание. — Леееслааав, ты приехал, — тянулась к нему за поцелуями Ксюша, будто это сейчас единственный источник жизни.
Так они друг друга и называли. Полными именами. Он её только Ксения, растягивая гласные. Никаких Ксю или Ксюша. Она его — только Леслав, без Лешеков, Лёшей или Славиков.
Вечером Зимовский, коротко переговорив с Игорем, увёл Ксению из отеля, где проходили сборы. Они бродили по набережной, уселись в кафе друг напротив друга.
Леслав гладил подушечками пальцев её ладонь. Кончики пальцев прошлись по тонкому запястью. Чуть забрались под манжет тонкой кофты. Погладили нежную кожу, чувствуя, как бьётся пульс. Услышал собственное сбившееся дыхание.
Ксюша вдруг ответила. Её пальцы переплелись с его. Тонкая женская рука легла в сильную мужскую. Подушечки её пальцев заскользили сначала по центру ладони, потом выше, отвоевывая сантиметры кожи, оставляя след. Не было мира вокруг, не шумело море, не носились чайки над волнами. Только ладони любимых рук, только нежные невесомые касания. Единственная сейчас правда. И смысл существования.
27.
Утром после завтрака Ксюшу в коридоре поймала Тарновская. — Ты думаешь, он с тобой встанет в пару? Ты решила его у меня отнять? — сходу почти кричала Агата. Видно, что готовилась, чётко выговаривала фразы по-русски. — Я с ним встала после его девятых проб! Девятых! Что ты об этом знаешь? Танцуешь всю жизнь с братом! Тебе не понять, как это, когда с тобой пробуются! На тебя смотрят, как на лошадь на рынке, со всех сторон. Оценивают. И может быть, выбирают. Я Зимовского ждала четыре месяца! И он выбрал меня! Слышишь! После девятых проб выбрал! — Агата уже плакала.
