— Да что с тобой такое, черт возьми? Потеря веса превратила тебя в стерву? Если в этом проблема, тогда иди и съешь коробку печенья. Ты была милее, когда ела, черт возьми. То, что ты худая и носишь короткие юбки, не дает тебе права быть стервой.
Пока кричал на нее, я задавался вопросом, почему вообще делаю это. Какой в этом смысл? Мне плевать, как ведет себя Таллула. В моей жизни полно других проблем.
Девушка сделала шаг в мою сторону. Теперь ее глаза сверкали от ярости, пришедшей на смену гневу.
— Нет, Нэш Ли, не потеря веса превратила меня в стерву. Это твоя заслуга.
Она зарегистрировалась на Пинтерест
ТАЛЛУЛА
Возможно, это было несправедливое заявление. Технически, Нэш не превращал меня в стерву. Его действия повлияли на мой гнев, жажду мести и текущее состояние души. Хотя мое здоровье стало лучше, так сказал врач. Я больше не подвергалась риску развития диабета 2 типа. Если бы я была честной сама собой, то именно это должно было быть достаточной причиной, чтобы заниматься спортом и выбирать здоровую пищу. Вместо этого все дело в смехе мальчика, который мне нравился.
Нэш покачал головой и громко рассмеялся.
— Неужели? Интересно послушать, как я виноват в твоих нынешних личностных недостатках.
Парень смотрел на меня как на сумасшедшую. И я начинала чувствовать себя именно так. Теперь мои доводы казались нелепыми. Сказать, что он смеялся над шуткой обо мне, казалось глупым. Неловким. Это также дало бы ему понять, как сильно его действия повлияли на меня. Никому не нужна такая власть.
— Неважно. Забудь, что я сказала, — отрезала я и пошла дальше, надеясь, что Нэш сядет в свой дурацкий серебристый внедорожник, на котором я когда-то мечтала прокатиться, и уедет. Отпустит это.
— Я во многом виноват, Таллула. Но я всегда по-доброму относился к тебе.
До того момента в мае я бы согласилась с ним.
Я продолжила идти не оглядываясь. Иначе мне пришлось бы объяснить свой гнев по отношению к нему, а я не могла этого сделать. Нэш этого не заслужил.
Через несколько мгновений, не услышав от него больше ничего, я осторожно взглянула в его сторону. Парень шел — вернее, хромал — обратно к своей машине. Я наблюдала, как его некогда уверенная развязность теперь выглядела болезненной. Затрудненной.
Даже после всего, что произошло с последнего дня в школе, моя грудь все еще болела за него. Видеть, как он страдает, было нелегко. Я чувствовала себя виноватой за то, что была такой злобной. За то, что держала против него обиду. Ему было больно, он злился и, как ни странно, казался одиноким. Я знала, что у него есть друзья, которые беспокоятся о нем. Была свидетелем того, как Райкер и Эйса сегодня тянулись к нему. Но все же... Нэш казался одиноким.
