Пещеры здесь резко изменились. Видно обработку камня, разравнивание камня, а также уничтожение сталактитов и сталагмитов. А ещё видно дорогу. Ровная мощёная линия вела напрямую во тьму. Арагорн как-то понял, что больше пещера не будет изгибаться и "нырять" вниз, а сразу приведёт их к… чему-то.
— Снимаем кольца, — дал команду Гэндальф. — Достаточно с нас.
Вновь очутившись в реальном мире, они почувствовали, что воздух здесь совершенно иной, нежели в призрачном мире.
— Слышали их песню? — спросил Сэм. — Откуда они знают про письма и чай?
— Может, у них они тоже есть? — предположил Арагорн. — Я долго странствовал, убивал много орков и ни разу не видел, чтобы они пили чай или писали письма, но легко мог пропустить…
— Орки и чай? — хмыкнул Гэндальф. — Не думаю.
— Тогда откуда эта песня? — не унимался Сэм. — Пусть она про жестокие вещи, но… какая-то грустная.
— Так они передают горечь своих поражений и… побед, — произнёс Арагорн задумчиво. — Иначе в этой песне нет смысла.
— Не о том думаете, друзья… — вклинился в их беседу Гэндальф. — Орки — зло. Безоговорочное, бескомпромиссное, предательское и подлое, как и Рон Уизли. Не надо искать смысла во зле. Его нет. Эти низменные чудовища без зазрения совести вырезали Эдорас! И тысячи городов до него! Не надо гуманизировать их. Они не люди, не хоббиты, не эльфы. Они орки и орками останутся. Пока мы не остановим Рональда Уизли и не вырежем их под корень. Иначе никак.
Ни у Арагорна, ни у Сэма не нашлось никаких аргументов, поэтому беседа угасла.
Они продолжили идти по длинной дороге из красного кирпича…
//Устье реки Изен. Междуречье//
Радагаст потрясённо глядел на тушу дохлого медведя и нервно теребил посох. Это точно не охотники и даже не орки, которых последнее время видят здесь всё чаще.
Истари подошёл к медведю и изучил его язык. Никаких посинений и гнойников, поэтому на ядовитые растения, которые медведь бы мог съесть сдуру, подозрение не падает.
Радагаст не любил это делать, но иногда приходится марать руки во внутренностях погибших животных. Вскрыв шкуру кремневым ножом, истари добрался до желудка животного и вытащил его наружу.
Вскрытие желудка показало, что медведь перед смертью обильно поел рыбы, которой просто физически не мог наловить в таких количествах за один день. Стенки желудка были покрыты кровоточащими язвами, причём довольно обширно.
— Это какой-то яд… — сделал вывод Радагаст. — А рыба…
Вскрытие одного из лежащих в желудке медведя лососей, которых медведь в приступе жадности жрал целиком, показало, что рыбы попали в медведя уже как минимум день мёртвыми. Видимо, течение принесло.
