Тарус вновь замолчал, задумавшись. Злата, допив кофе с пирожным, лениво ковырялась в десерте и потягивала мелкими глотками ликер. Правитель слегка пошевелил кистью руки, и перед столиком сразу же появился официант:
– Ларс, принеси-ка настойки.
Тот коротко кивнул и исчез, чтобы через минуту появится у стола с разносом, с которого сгрузил стопку и штоф с темно-коричневой жидкостью. Наполнив, он пропал из виду. Тарус опрокинул стопку, после чего снова заговорил:
– Ты себе не представляешь, что такое смотрины. Достойными стать женой правителя считаются только дочери и племянницы лэрдов. Их тогда насчитывалось около двадцати. На бал приходят эти достойные ариссы, разодетые в пух и прах, чтобы я мог оценить все их прелести, более предлагаемые взору, чем скрываемые. Ну, понятное дело, на балу присутствуют и другие неженатые ариссы высокого происхождения, которые могут потом выбрать из тех, кого не удостоит своим взором Повелитель. Я обязан был с каждой протанцевать хотя бы один танец. Затем, в конце этого же бала, я должен подарить тиару с корундами, которые в изобилии добывают в личных рудниках клана ХешСаае, той, которую выбираю в спутницы.
– За один бал выбрать будущую жену на долгие годы? Но это же не возможно, – возмутилась девушка. – Что за законы зверские?
– Так выбирали себе жен правители Корундаля более десяти тысяч лет. Не нам нарушать эти законы.
– Понятно. А дальше? Ты выбрал жену? Зачем тогда тебе я?
– Не спеши, всему свое время, – он наполнил и опрокинул еще одну стопку настойки. – Выбрал, она была сиротой, дочерью покойного на тот момент брата лэрда Карнара, главы клана ХатАашш. Тихая и затюканная, она все норовила спрятаться в уголке, переждать, пока закончатся смотрины и удалиться в родовой замок. Звали ее Кирайя. Хорошая, милая, почти симпатичная, как для ариссы. Она была хорошей женой, но больше незаметной серой мышкой, чем помощницей и поддержкой. Всегда старалась услужить, терпела приступы моего плохого настроения, не жалуясь ни словом, ни жестом. Так мы прожили первые пятнадцать лет. А вот после этого и начались несчастья. Она родила мне первенца на шестнадцатом году брака. Радость продлилась два дня – ребенка нашли мертвым в колыбели. Никаких признаков насилия, никакого воздействия магией, вроде бы как естественная смерть. Потом в течение семи последующих лет еще три неудачных беременности, два мертворожденных и выкидыш, после которого она едва оправилась. Брак длился уже двадцать два года, а наследника все не было. Лэрды возроптали. И я стал часто заставать ее с мокрыми от слез щеками, еще более затюканную, чем до нашего брака. Не правительница, а затравленная лань. Я устал от всего, начал срываться. Потом случилось еще одно событие, лавиной снесшее остатки теплых чувств к супруге. От того и вина моя была тяжелей. Я сам ее погубил. Однажды пришел в наши личные покои, а она лежит на кровати, с открытыми глазами, безвольно опущенной рукой, из которой на пол упал стакан с остатками яда.
