— Благодарю вас, сэр, меня зовут Натаниэль Ловейн, а это мои племянники, сыновья моей сестры Пит и Кевин.
Обоим парням примерно по двадцать лет, у них светлые прямые волосы с желтоватым оттенком. Парни среднего роста, крепкие, насколько я их успел рассмотреть, с грубоватыми чертами лица, голубоглазые.
— Меня зовут Алекс Светлых, — отвечаю старику и, пользуясь тем, что обкуренные негры не обращают на нас внимания, продолжаю: — Что это за место и почему вы, как и мы, в кандалах?
— Это Питермарицбург, но находимся мы в складах покойного Петера дер Бастена, который занимался строительными работами, пока его не убили, а фирму не забрали, — говорит Натаниэль, понизив голос. — И ничего хорошего нас не ожидает. Я немного понимаю зулусский язык, эти нелюди говорили про работу на рудниках.
— Почему вы в кандалах, вас похитили?
Мой вопрос закономерен. Если мы с Айманом — люди из ниоткуда и без документов, вынужденные отрабатывать мифический долг, то что с этими, явно местными жителями?
— Я так понимаю, Алекс, вы родом не из этих мест?
— Я из России, здесь оказался после кораблекрушения. Меня с товарищем подобрал корабль, направлявшийся в Дурбан, капитан обманом заставил нас подписать контракт, потом нам сделали укол и в себя я пришел за десять минут до вашего появления в ангаре.
— Слышал о России, там жуткие морозы. Говорят, плевок застывает на лету, — мужчина улыбнулся и продолжил: — А у нас здесь снег можно увидеть только в Драконовых горах и то, очень высоко.
Он замолчал, собираясь с силами, его племянники поели и теперь сидели, смежив глаза, привалившись друг к другу спинами. Натаниэль, вздохнул:
— Вам очень не повезло, Алекс, оказаться в этой стране. Надеюсь, вы слышали слово «апартеид»?
Конечно, я слышал это слово, означавшее бесправное положение африканцев в некоторых странах, а именно в ЮАР.
— Так вот, Алекс, апартеид черных закончился с приходом к власти Нельсона Манделы, и начался апартеид белых. Теперь мы — бесправные негры в этой стране, теперь мы здесь на положении рабов.
Он покосился на наших охранников. Те весело болтали, заливаясь смехом под действием травки.
— А почему вы в кандалах, вы что-то натворили? — мой вопрос заставил вздрогнуть мужчину.
— Натворили. Не дали изнасиловать мою племянницу. Ребята бились, но их быстро скрутили, наш дом сожгли, бедную Сьюзи изнасиловали и убили, а мы, как видишь, здесь.
Только сейчас я обратил внимание, что лица парней в синяках и ссадинах. На минуту я оторопел, после времени, проведенного в Иордании и Саудовской Аравии в женском теле, не думал, что встречу еще более бесправные страны. Теперь, после рассказа Ната, длинное имя произносилось трудно, я понял, что ошибался, когда думал, что арабские страны — это вполне демократические общества.
