Ткнув горящей сигаретой в глаз бандита справа, я крутанулся, уходя от захвата стоявшего сзади, и в полуприседе рванул на себя ноги бандита слева. Правый заорал истошным криком в тот момент, когда голова левого бандита коснулась булыжников мостовой. Провалившийся вперед в неудачной попытке поймать меня был пойман ударом ноги живот, который я нанес, мгновенно выпрямившись.
Айман рванулся вперед. Главарь, отреагировавший на движение справа от себя, успел выстрелить трижды, прежде чем парень снес его в прыжке. Водитель, не успевая вытащить пистолет из кобуры, помчался в сторону машины, но был погребен под несколькими телами рыбаков. И только последний бандит проявил завидное хладнокровие: передернув затвор, он успел сделать несколько выстрелов в упор, сразив троих. Я в этот момент наносил удары по обожжённому и второму бандиту. Ударившийся головой лежал без движения.
Толпа подозрительно притихла. Оглянувшись, я увидел, как бандит большим пальцем правой рукой передвигает рычажок предохранителя на автоматический огонь. Стоп! Сейчас откроется автоматический огонь — и жертв будет десятки.
Время остановилось.
Замер с поднятым кулаком Айман, бивший поверженного главаря бандитов. Застыли на земле сраженные пулями трое рыбаков. А палец самого стрелка словно прилип к рычажку.
Я почувствовал, насколько вязким стал воздух вокруг. Я, словно через жижу, делаю титанические усилия. Нужно успеть! Я перехватываю ствол ровно в тот момент, когда боек бьет по капсюлю патрона в стволе.
Автомат успевает выплюнуть пару пуль, ушедших выше голов толпы, но, по иронии судьбы, нашедших свою жертву. В дальнем доме, в самом конце улицы, в окно высовывается привлеченная шумом четырехлетняя девочка. Но вот появляется красная точка, и ребенок падает в открытое окно, сраженный шальной пулей.
Не-е-ет! И темнота вновь принимает меня в свои объятия.
— Стой, успокойся, они все мертвы! — слышу голос, будто с загробного мира.
Зрение возвращается ко мне. Я вижу лица рыбаков, на которых написан страх. Не меньше пяти человек удерживают меня на земле. Айман обнимает меня за лицо ладонями, стараясь докричаться о чем-то.
У него на лице тоже страх, скорее, ужас.
Я потерял сознание? Почему не помню, как очутился на земле и почему на мне сидят рыбаки?
Звуки постепенно возвращаются, я слышу причитание, плач, голоса. Много голосов, даже слишком много, чтобы я мог что-то понять.
— Что случилось, меня ранили? Почему я на земле и почему меня держат? — спрашиваю Аймана, делая попытку освободиться.
