— Поздрав-ля-ем! — нараспев прокричали они и кинулись ко мне обниматься.
— Анютка, с совершеннолетием тебя! — моя подруга Света чмокнула меня в щёку.
— А теперь, наш подарок, — Вика, улыбнувшись, метнулась к стене, к которой был прислонён прямоугольник, высотой ни меньше метра.
— Девчонки, спасибо вам огромное, — растроганно прошептала я.
— Ну же, открывай! — нетерпеливо произнесла Света.
Я сорвала подарочную упаковку и завороженно уставилась на подарок.
Фотография, сделанная на одном из наших показательных выступлений… Фотографу удалось поймать момент, отражающий саму суть танца «Возрождение». Гибкие тела танцоров, застывшие в причудливых позах, сплетались, образовав некое подобие лестницы, на вершине которой, я, на высокой поддержке партнера по танцу, простирала руки ввысь…
— Это невероятно…, - прошептала я, не в силах отвести взгляда от фотографии.
— Говорила же, что угадаем с подарком, — Вика, улыбнувшись, посмотрела на Свету.
— Девчонки! Вы — лучшие, — я обняла подруг.
Аня
После репетиции я, в приподнятом настроении, возвращалась домой. Я шла по тротуару, блаженно улыбаясь. Когда я бросила взгляд на свой подъезд, улыбка моментально слетела с моего лица.
Чёрный внедорожник с тонированными стёклами, напоминающий огромного мрачного дементора, был припаркован прямо на тротуаре, перекрывая дорожку, ведущую в подъезд.
Я с ненавистью уставилась на машину. Нет, я ничего не имела против внедорожников, если, конечно, они не были припаркованы на тротуарах, скорее — я ненавидела хозяина машины…
Громов… Он жил в одном подъезде со мной, двумя этажами выше. Напыщенный самовлюблённый нарцисс — вот как я могла охарактеризовать его. Его мерзкие дружки были нисколько не лучше него. Такие же отвратительные самовлюблённые хамы. Они никогда не упускали возможности отпустить в мой адрес идиотские шуточки, стоило мне появиться в поле их зрения.
Громов никогда не подкалывал меня, но это ничуть не обеляло его в моих глазах. Он всегда был их общепризнанным лидером. Стоило ему сказать хоть слово и эти придурки сразу бы заткнулись. Но он молчал… Только смотрел на меня снисходительным взглядом с пренебрежительной улыбкой.
Я ненавидела Громова…
Приблизившись к машине, я пошла по краю тротуара.
— Чёртов придурок, — зло прошипела я.
Идти по свободному пространству тротуара, шириной не более сорока сантиметров, держа при этом в руках метровую рамку с фотографией, было весьма неудобно. Я, стараясь перехватить её поудобней, неудачно повернулась и царапнула краем рамы по машине Громова… Раздался противный скрежет…
