Никто не мог дать ответы на мои вопросы. Страх, что что-то непоправимое скоро произойдет, подкрадывался все ближе, я не знала, как с ним бороться. На меня накатывали слёзы. В такие моменты, почти всегда Вик был рядом, усаживался у моих ног, опускал голову на колени, гладил меня, называл глупышкой, и просил никогда из-за него не плакать. После таких слов хотелось плакать еще сильнее. Господи, да что же с ним происходит? Может он смертельно болен? Или, может ему угрожают? Или у нас серьезные финансовые проблемы? Я уже не знала, что предположить. Но разговорить мужа все равно не получалось, приходилось брать себя в руки, успокаиваться ради дочки.
Последний месяц перед родами я провела в больнице. Меня покусали комары и это вызвало сильную аллергическую реакцию, врачи боялись, что это может сказаться на мне или на малышке, поэтому меня круглосуточно наблюдали. Как смеялся мой врач, Анатолий Евгеньевич, борт номер один всегда готов к кесареву, в случае непредвиденных обстоятельств. Роды платные, палата отдельная, Вик иногда оставался на ночь со мной. Каждый раз его лицо выражало нежность и беспокойство за нас с дочкой, но глаза так и были потухшими.
Накрутив себя разными мыслями в очередной раз после ухода мужа, я решила пройтись по скверу, расположенному внутри больницы. Как оказалось, там гуляло много пузатиков с капельницами, как у меня. Кто-то говорил, что это для стабилизации давления, кто-то, что для стимуляции родовой деятельности, а мне же врач сказал, что это поддерживающие витаминки, т.к. к концу беременности организм уже истощен.
Боялась ли я грядущих родов? Как-то не задумывалась. Да и меня готовили к кесареву, говорили, плод крупный, сама не рожу. Вик злился, что меня будут резать, но ему дали добро быть рядом, чтобы, когда ребенка достанут, он сможет пуповину перерезать.
Однако человек лишь предполагает. За три дня до назначенной даты кесарева, во время очередной прогулки, у меня отошли воды, а низ живота скрутило острой болью. Это совсем не было похоже на тренировочные схватки. И вот, стою я, держать за стойку капельницы, пытаюсь кричать, а из меня не вырывается ни звука, кроме глухих стонов, потому что накатывает новая волна боли. Что делать? Послеобеденное время, на улице почти никого, телефон в палате, а я даже закричать не могу. Паника все сильнее охватывала меня, я боялась за свою малышку. И зачем я поперлась подышать вместо сна. Да не может же все плохо закончиться! Я слишком сильно мечтала о ребенке.
