— Я вижу, ты не хочешь его! — сказал он официантке. — Тогда пойдем со мной.
Николь и Захар удивленно уставились на него, Ильяс понял, что у него отняли добычу. Глеб, наблюдавший за компанией из-под опущенного козырька, обрадовался, что в сюжете наметился нетривиальный поворот.
— О’кей, Владимир, я выбираю тебя! — она решительно положила руку Гасану на плечо. Тот обнял ее за талию, выпил сто грамм водки, помахал товарищам на прощание. Сиверов со стороны наблюдал, как один из чеченцев уводит за собой Николь. Почему-то смотреть на это абсолютно равнодушно не получалось — на душе было неспокойно.
Ильяс громко выругался, стукнул кулаком по столу, но следом не побежал — мужская гордость не позволила. Да и Захар осадил его, налил очередную порцию, распечатал новую пачку сигарет. В бар вошли две девицы, чья профессия не вызывала никаких сомнений. Обидно, конечно, что Гасан получит удовольствие даром, хотя, как знать, может, и с него попросят за услуги? Вот тогда и оскандалится — денег-то у него с собой нет никаких, весь общак у Захара.
Глеб понимал, что должен остаться и понаблюдать за чеченцами. Пока барышни-охотницы располагаются у стойки, обсуждают «откат» с барменом, постреливают глазками, прицениваясь к потенциальным клиентам, сами клиенты должны поговорить о деле.
Между собой мужчины разговаривали на родном языке. Ему пришлось зажмуриться, вызвать из памяти то, чего помнить не хотелось — афганский плен. Профессиональный долг заставил сосредоточиться, увидеть обозленные лица, услышать гортанные голоса. Долгие недели среди этих людей научили различать отдельные фрагменты их речи, похожей на чеченскую. Говорить он так и не попробовал, но улавливал смысл услышанного.
— Сегодня расслабляемся по полной, а завтра начинаем действовать. Связной, из местных, черный, сам выйдет на нас. Ты, главное, не пытайся вести переговоры — ничего не поймешь и все испортишь. Тагир уверял, что человек он наш, надежный — мусульманин.
Нетвердой походкой Слепой двинулся к девушкам, перемигивающимся с Ильясом и Захаром. Он шлепнулся на высокий табурет рядом с той, что была потемнее кожей, и попросил разрешения угостить ее французским коньяком. Бармен, естественно, захлопотал, не дожидаясь согласия.
— Я прошу только о компании на полчасика, а в качестве компенсации посылаю этим молодым красавцам по банке моего любимого пива.
Сиверов на ломаном английском с сильным французским акцентом объяснил Ильясу и Захару, что очень не хочет пить в одиночестве. Намеченную ими даму арендует совсем ненадолго, так как уже почти дошел до нужной алкогольной кондиции.
