— Мне казалось, Пьер, ты серьезней. Что за детские причуды — гулять в темноте, рискуя жизнью, если можно завтра утром нагуляться совершенно безопасно. Я даже бояться тебя перестала после таких глупых предложений.
— Разве я чем-то напугал тебя? И разве завтра охраняемая территория превратится в неохраняемую?
— Нет, просто завтра я попрошу мужа тети Андре — это мамина подружка, и нас пропустят, — Николь знала, что если попросить дядю Люка как следует, он разрешит ей все, что угодно. Прогулка с белым иностранцем, возможно, вызовет очередной приступ ревности и любовных признаний, но отказать старый ловелас не посмеет. Пытаясь соблазнить Николь, он смертельно боится жены, с которой дружит мамочка его обожаемого создания. Пьеру об этом знать, конечно, не обязательно, тем более, что она ему вольностей не позволяет, разве что — за ручку подержать, по попке погладить…
— А этот дядя Люк, наверно, важная птица? — Сиверову понравилось валять дурака. Сейчас Николь непременно выдаст свою маленькую девичью тайну. Так и вышло. Взгляд девушки стал снисходительным, голос покровительственным.
— Важная, конечно, — начальник охраны. Но мне все разрешит, о чем ни попрошу. Я ему нравлюсь!
— А тетя Андре как к этому относится? — остудил Слепой ее браваду.
— Она-то? — девушка сменила тон. — Тетя Андре знает, что я ничего такого специально не делаю, он тоже без глупостей… Так что, просто терпит… Как все пожилые женщины… Ей ведь уже сорок два… Ваш Лев Толстой называл таких старушками — вспомни «Войну и мир»!
— Какая ты образованная! — искренне порадовался Глеб. — Толстого знаешь! Ваш Оноре де Бальзак влюбился в русскую красавицу Ганскую, когда ей было почти столько, и даже ребеночка ей смастерил.
— Так помер ребеночек от старости, разве ты не знаешь?
Сиверов понимал, что она оговорилась случайно, имея в виду возраст матери, а не ее малыша. Но на ум невольно пришел брат Белы Меснера, умерший в девять с половиной лет от самой настоящей старости. Сморщенный, лысый, он покорно смотрел с любительских и профессиональных фотоизображений, зная, что любая фотосессия с его участием — всего лишь желание оставить посмертную память. Главное, что Глеб запомнил тогда, изучая материалы о прогерии, — интеллект абсолютно сохранен и соответствует возрасту… А в девять лет уже можно понять, чем ты отличаешься от других. Жаль, нельзя рассказать Николь эту печальную историю. А почему ребенок Анны Ганской и Оноре де Бальзака не сделал первого вздоха, не закричал — неизвестно. История медицины знает немало случаев, когда совершенно здоровые дети рождались и от более пожилых родителей.
