– Тогда садись в машину, я сейчас с заведующей поговорю и поедем обедать, там все подробно от А до Я расскажешь.
Вот так неожиданно мы перешли на «ты». В машину села моментально, смотря на то, как широким и быстрым шагом Антон добирается до садика и скрывается за дверьми. И только сейчас я вдруг поняла, что Анжела мне угрожала. Но… почему? Неужели они теперь вдвоем хотят поживиться моими деньгами?
– Было бы чем, – горько усмехнулась, пряча лицо в ладонях.
Нет, я не плакала. Уже забыла, когда позволяла себе быть слабой, когда разрешала эмоциям брать верх и реветь во все горло. Мне слишком рано пришлось стать сильной, выносливой и независимой. И теперь, как итог, придется самой разбираться с сестрой и ее мужиком, которого она каким-то боком ко мне приплела.
Антон вернулся быстро. Сев в машину, обернулся, оценивая мое общее состояние, и, кивнув собственным мыслям, завел машину. До кафе мы добрались минут за десять. Я за всю дорогу отстраненно смотрела в окно, старясь пока ни о чем плохом не думать. На эти мысли у меня будут целый вечер и ночь, а сейчас мне бы не хотелось показаться истеричкой и паникершей.
Остановившись у кафе и припарковавшись, Антон помог мне выбраться из машины, взял за руку и уверенно повел к большим прозрачным дверям. Я даже вспыхнула от смущения и опустила голову. Но руку свою не забрала, наоборот, вцепилась в папу Вики так, словно от него сейчас зависит моя жизнь.
Мужчина подвел меня к свободному столику, сел напротив и быстро раскрыл меню.
– У меня не так много времени, – отозвался он, – поэтому делаем заказ, кушаем и разговариваем.
– Хорошо!
Спорить не хотелось совершенно, потому что передо мной был не добрый папа-одиночка, который холил и лелеял свою малышку, который улыбался, шутил и смеялся, а взрослый мужчина с характером. Почему-то раньше с такой стороны папу Вики я не рассматривала совершенно, хотя и помнила, что мужчина занимал хорошую должность в крупной компании явно не просто так. Теперь мне стало понятно, почему взяли именно его, а не кого-то другого.
Сделав заказ, Антон Павлович посмотрел на часы и произнес:
– Начинай!
И я стала рассказывать, как поступила в педагогический институт, как подрабатывала, как снимала квартиру, в которой жила с сестрой, как умудрялась платить за съем, откладывать на продукты и обеспечивать безработного члена моей семьи.
Антон сидел молча, сурово рассматривая мое лицо, но не перебивал. Я же в свою очередь смотрела на скатерть, на сцепленные руки и боялась поднять голову и увидеть осуждение в глазах. В самом деле – нужно быть полной дурой, чтобы позволять вытирать о себя ноги долгие годы и не замечать очевидного.
