– Я отвезу тебя. – предлагает папа.
– Нет! Прости, но я пока не готова вести с тобой светские беседы.
Бросаю грязное бумажное полотенце в урну, все равно от этого нет никакого толку. Мне нужно в душ. Выскальзываю за дверь мимо застывшего как изваяние отца и иду на выход из здания. Шейн догоняет меня через пару минут и ведет к своей машине. Но вместо того, чтобы отвезти меня в казарму, он направляет машину к себе домой. Я не нахожу в себе сил спорить и просто молча откидываюсь на спинку сиденья, пачкая салон автомобиля вокруг себя.
Прошло шесть бесконечно долгих дней. За это время я готова была превратиться в параноика: мне все время казалось, что Тайлер вот-вот явится к воротам города и потребует, чтобы я вышла к нему, иначе… что иначе, я не знала, но варианты были один хуже другого. Меня бесило это состояние, но я ничего не могла с собой поделать.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я практически целые дни проводила с моим отрядом или с Мирандой в больнице. Ей все еще не разрешали вставать, что не способствовало ее хорошему настроению, девушка частенько ворчала или вообще уходила в себя. Но я все равно сидела с ней, читала вслух или просто что-нибудь рассказывала. Она была не против. Что касается остального отряда, они, к моей великой радости, решили пока остаться в городе. Сказали, пока я здесь, они тоже никуда не уедут. На следующий день после возвращения я собрала их всех вместе, сделать это получилось только в палате у Миры, что вызвало волну негодования у ее лечащего врача. Его возмутило такое количество посетителей разом. Но мне удалось убедить его пустить нас всего на пятнадцать минут. Я без утайки рассказала моей команде свою историю: про Тайлера, события трехлетней давности и о том, что произошло накануне. Джейк отпустил пару удивленных комментариев, девушки оказались более тактичными. Вопреки моим опасениям, вопросов никто задавать не стал, за что я была им искренне благодарна. Но за все прошедшее время мы ни разу не говорили о Ким. Но я уверена, что каждый думал о ее ужасной участи. Я вижу это по их глазам.
Четыре дня назад мой отец вынужден был вернуться в Ньютон, он и так слишком задержался тут. Он звал меня с собой, но я предпочла пока остаться здесь. Нам все таки пришлось поговорить, хотя я была сильно против. Разговор вышел неловким, словно за столь короткий срок мы отдалились друг от друга на расстояние в тысячи планет. Когда пришло время прощаться, папа задал вопрос, который, пожалуй, интересовал его больше всего остального.
