Я поднял брови на его приказ, затем повернулся к Марселле.
— Ты хочешь, чтобы я остался?
Марселла на мгновение задумалась, но потом покачала головой. Лука выглядел готовым задушить меня до смерти за один только вопрос. Я послал ему натянутую улыбку, а затем последовал за Маттео и Амо из кабинета. Марселла умела вести себя со своим стариком, как никто другой. Если кто-то и мог заставить его прекратить попытки убить меня, так это она. Но меня определенно не устраивало, что я не могу просто отомстить, как это было в прошлом.
Но ради Марселлы я готов был попытаться, независимо от того, насколько это самоубийственно.
— Не думал, что ты вернешься, — сказал Маттео, когда мы оказались наверху в пустом баре. — Не пришлась по вкусу свобода?
— Пришлась, но Марселла мне нравится еще больше.
Амо насмешливо хмыкнул.
— Пока что. Ты ничего не знаешь о нашем образе жизни. Мы связаны правилами, которые тебе никогда не понять.
Возвращение в Нью-Йорк и работа в Фамилье означали для меня непривычные обязательства, и он оказался прав. Мое сердце всегда звало к свободе, но теперь оно тосковало по Марселле с каждым яростным толчком. Тем не менее, езда на байке и сопутствующая ей свобода были у меня в крови. Я уже скучал по ощущению езды бок о бок с другими.
— Так вот почему ты хотел убить меня, чтобы вернуть мне свободу? Трусливый поступок использовать других, дабы сделать грязное дело.
Амо вцепился в мое лицо с суровым выражением.
— Я бы убил тебя сам, прямо сейчас, и наслаждался бы этим, если бы не дал Марселле обещание.
— У тебя странное понимание выполнения обещания. Думал, только суки наносят удар в спину.
— Пошел ты, Уайт. Ты есть и всегда будешь грязным байкером и нашим чертовым врагом. Неважно, что ты говоришь Марселле и во что она хочет верить, ты в конце концов потеряешь интерес к моей сестре и вернешься к своим байкерским шлюхам.
Я шагнул ближе к нему, пока носы наших ботинок не столкнулись друг с другом. Хотя парню было всего пятнадцать или шестнадцать, он был мне по росту, а я уже был высоким.
— Твоя сестра это не та девушка, к которой кто-то может потерять интерес. Я всегда буду благодарить гребаного Господа, что она выбрала меня.
— Ты называешь похищение выбором?
Я наклонил голову.
— Она не выбирала, как мы встретились, но она точно выбрала быть со мной.
