Молли откинулась назад, ее голубые глаза были чисты, как летнее небо.
– Я хочу кое-что прояснить.
– И что же? – от ее взгляда внутри разливалось тепло. Наверное, это все из-за выпивки. Да, определенно.
– На самом деле, я никогда не верила, что ты воруешь скот.
– А мне казалось наоборот. Но теперь, когда я принес тебе доказательство, что к пропаже причастен кое-кто другой, то это тебя не красит.
– Я не собираюсь пускать пыль в глаза, – Молли заправила прядь волос за уши, напомнив мне, что подростком она делала тоже самое, будучи застенчивой и не в силах подобрать слова. – Я просто пыталась тебя расшевелить, вот и все.
Что за чушь несла Молли?
– Расшевелить меня?
Она склонила голову.
– Думаю, мы оба знаем, что ты избегаешь меня и кидаешь ледяные взгляды в мою сторону, с тех пор, как я вернулась сюда. Не знаю причину, но мне хочется, чтобы мы были друзьями. Мы ведь соседи, в конце концов. Папа бы хотел...
Я поднял руку.
– Позволь мне прервать тебя. Ты не можешь говорить мне, чего бы хотел твой отец.
Молли вздрогнула, словно я ее ударил.
Я должен был закончить представление, но не мог. Только не тогда, когда она смотрела на меня этими ангельскими глазами, хотя я знал, что внутри Молли далека от ангела. Нет, она была простым эгоистичным ребенком. Вот и все.
– Я был рядом с ним, пока он болел, и когда уже не смог встать с кровати, а потом умирал. Тебя здесь не было. Так что избавь от разговоров о том, что хотела бы быть друзьями. И уж точно не заикайся о том, чего бы хотел твой отец.
К ее чести надо признать, что Молли не поджала хвост и не сбежала. Однако ее лицо стало мертвенно бледным, и когда она потянулась к аптечке, что-то начав искать в кармашках, у нее дрожали руки.
Мой гнев утих, пока я разглядывал Молли. И на место него поднялось иное чувство. Стыд. Я не должен был так с ней говорить. Черт. Боль и виски пробудили во мне самое худшее. И что было наиболее неприятным в этой ситуации, она не спорила со мной. Просто послушно приняла наказание и решила двигаться дальше.
Я вел себя как засранец. Может, Молли и была неблагодарной девчонкой, но не мне ее наставлять.
– Слушай, мне жа...
– Я... я перебинтую тебе ногу, и некоторое время тебе лучше беречь ее, – она вытащила несколько таблеток и протянула их мне, избегая встречаться со мной взглядом. – Это обезболивающее. Я сейчас принесу немного льда. Молли поспешила прочь, и мне показалось, что я заметил стоявшие в ее светлых глазах слезы.
