Тут она безусловно права, именно на скромную оплату я и купилась, хотя жилище так себе. Дом старый, помещения маленькие, что комната, что прихожая, что кухня. Но в целом вполне прилично и терпимо: штукатурка с потолка не сыплется, обои со стен не отваливаются, сантехника не ржавая, из батарей не капает (правда про последние точно не знаю, летом отопление не работает), но видно же, что капитальный ремонт достаточно давно делали, а перед тем, как сдать, просто навели порядок. Кто здесь раньше жил, я выяснять не стала, по крайней мере, призраки усопших родственников по ночам не бродят, и ладно.
– Да и Лёшенька сказал, – не дожидаясь моего ответа, продолжает Людмила Алексеевна, – жилец очень даже порядочный. А ты девушка пока одинокая, – невинно добавляет она, прежде чем я успеваю вставить своё негодующее-правильное «Вот именно – жилец! Совершенно незнакомый мне парень», и приготовленные фразы застревают у меня в горле.
И что это значит? Теперь она ещё тысячу к оплате накинет? А то как же: отдельная квартира, газ, горячая вода, все удобства, да ещё и мужчина под боком, и даже никуда специально идти и искать не надо.
– Вы это к чему, Людмила Алексеевна? – строго интересуюсь у хозяйки.
– А что? – игриво восклицает она. – Лёшенька сказал, мальчик молодой и вполне симпатичный. – Потом разражается коротким тоненьким смешком. – Да шучу я, шучу. – И опять становится серьёзной, досадливо цокает языком: – Только вот… вторая-то комнатка брата, а Лёшенька его сын, имеет право распоряжаться. Ну, как я его заставлю? Женечка, может, вы там сами договоритесь? Или… уж ладно, так поживёте.
Ну, круто. Хозяйка по доброй воле что-то предпринимать не собирается, вообще не видит ничего страшного. А если я начну скандалить и права качать, ещё и заявит: «Не устраивает, отваливай. Попробуй найти что-нибудь получше». Да я и скандалить не умею.
– Ладно, Людмила Алексеевна, – смиренно выдыхаю в телефон. – До свидания.
Убираю его от уха, отключаю.
Возможно, договориться и правда вариант? Неужели он сам не понимает. Как его, кстати, зовут?
Выхожу из комнаты. И он из другой, почти одновременно. Почему мы опять совпадаем? Он тоже притормаживает озадаченно, спрашивает:
– Чай будешь? Или, хочешь, кофе сварю?
– Чего это вдруг?
– Да я в баре работаю. Мне не трудно. Даже привычно.
– А! Ты поэтому так и распоряжаешься? Как у себя за стойкой. Чужими вещами.
– Вообще-то, чайник мой, – спокойно сообщает парень. – Я кое-что ещё неделю назад перевёз. – Добавляет многозначительно: – И тогда тебя здесь не было.
