В таком затруднительном положении некоторые, быть может, пришли бы в отчаяние, отказались бы от предпринятой попытки и спаслись бы за границей. Но я всегда гордился своею верностью и решил не отступать. Если не удастся сегодня, попробую завтра; не удастся завтра, попробую в другой раз. Кости не всегда ложатся одним очком кверху.
Подавив в себе малодушие, я, как только дом погрузился в тишину, подкрался к маленькому, четырехугольному, увитому паутиной и закрытому сеном слуховому окошку и выглянул наружу. Деревня была погружена в сон. Нависшие черные ветви деревьев почти закрывали от моих глаз серое, облачное небо, по которому уныло плыл месяц. Обратив свой взор книзу, я сначала ничего не мог разобрать, но, когда мои глаза привыкли к темноте (я только что погасил свой ночник), я различил дверь конюшни и неясные очертания крыши. Это меня очень обрадовало, потому что теперь я мог следить и, по крайней мере, удостовериться, не уедет ли Кошфоре в эту ночь. Если же да, то я увижу его лицо и, может быть, узнаю еще кое-что, что может быть для меня полезным в будущем.
Решившись на все, даже на самое худшее, я опустился подле окошка на пол и начал следить, готовый просидеть таким образом целую ночь. Но не прошло и часа, как я услышал внизу шепот, а затем звук шагов: из-за угла показалось несколько человек, и тогда голос заговорил громко и свободно. Я не мог разобрать слов, но голос, очевидно, принадлежал благородному человеку, и его смелый, повелительный тон не оставил во мне никакого сомнения насчет того, что это сам Кошфоре. Надеясь узнать еще что-нибудь, я еще ближе прижал лицо к отверстию и только успел различить во мраке две фигуры - высокого, стройного мужчину в плаще и, как мне показалось, женщину в блестящем белом платье, - как вдруг сильный стук в дверь моего чердачка заставил меня отскочить от окошка и поспешно прилечь на свою постель. Стук повторился.
- Ну? - воскликнул я, приподнимаясь на локте и проклиная несвоевременный перерыв. - Кто там? В чем дело?
Опускная дверь приподнялась на фут или около того, и в отверстии показалась голова хозяина.
- Вы звали меня? - сказал он.
Он поднял ночник, который озарил полкомнаты, и показал мне его ухмыляющееся лицо.
- Звал? В этот час ночи, дурачье! - сердито ответил я. - И не думал звать! Ступайте спать, любезнейший!
Но он продолжал стоять, глупо зевая и глядя на меня.
- А я слышал ваш голос, - сказал он.
- Ступайте спать! Вы пьяны, - ответил я, садясь на постели. - Говорю вам, что я и не думал вас звать.
