Гарпии переставали кормить птенцов через неделю после вылупления. Вскоре те выпадали из гнезд. Большинство погибало, а оставшиеся сами учились летать и превращались в гарпий.
Хальк, отец Чиуна, ссадил мальчика с гаура, тонконогой антилопы, не доехав трех оков до Иргилэ. По старинным даркутским обычаям низкорослый мускулистый Хальк налысо побрил голову, оставил только длинную рыжую косу на макушке и усы до подбородка. Мотнул головой в сторону стана. Потом развернул гаура и поехал обратно в тэйп. Если Чиун выживет в Иргилэ, он сам вернется в родные края через пять лет.
Мальчик побрел к стану по крутым холмам. В темно-красном небе летали гарпии. Амай сияла белым светом. Холодный ветер дул в спину.
Черная степная трава жесткая после зимы. Стебли кололи через подошву сапог из бизоньей кожи. В земле застыли камни. Тощие искривленные березки едва доставали до груди.
На полпути к Иргилэ Чиун встретил двух пещерных гиен. Они с визгом и рычанием рвали на куски тело подростка лет десяти. Почти нетронутое лицо мертвеца было измазано синей краской.
Полсага спустя Чиун добрался до Иргилэ. Обычное стойбище. Укрыто между холмами. А сколько разговоров дома было…
Кибитки, костры, сизые дымки. Вдалеке пасутся овцебыки и бизоны. Женщин нет. И много ребятишек. Только не бегают, а ходят степенно. Из одежды лишь повязка на бедрах. На пришлого мальчика не обратили внимание.
Чиун подошел к ближайшей кибитке. У порога сидел мужчина с гривой грязных черных волос, собранных в пучок на затылке и точил халади с длинными клинками. На теле накидка из шкуры саблезубого леопарда. Мужчина глянул на Чиуна, махнул рукой в сторону:
— Новичок, не лезь ко мне. Иди к Салуру.
Чиун направился дальше, но у другой кибитки путь преградили двое мальчиков постарше, лет двенадцати.
— А, синее мясцо подвалило. Ты откуда такой взялся, замухреныш? — спросил тот, что справа, ростом, с взрослого. Широкие плечи, толстый живот. Смуглый. Нос картошкой, узкие глазки.
— Гляди, Кынык, у него волосы, как у варраха, — добавил второй. Пониже, тощий, улыбчивый.
Что верно, то верно, вихры у Чиуна в отца, огненно-рыжие. Только у отца всегда аккуратно собраны в косу, а у мальчика вечно торчали в стороны. И характер под стать рыжей плутовке. Мать, когда мыла голову, так и спрашивала: «Кого сегодня обманул, варрахенок мой неугомонный?».
— Мой тэйп кочует у гор Газгерда, — ответил Чиун, разглядывая мальчиков.
— А, так ты еще и вонючий горный козел, — заметил тощий. Улыбнулся шире, хотел добавить еще.
