Дюк вышел, Webley всё ещё дымился. Он подобрал полицейскую шляпу и надел её, смеясь.
«Мой Бог», — подумал Эрик.
— Забирай наши вещи, — сказал он, — и перетащим тело копа в комнату. Я возьму машину.
Дюк весело свистел, перетаскивая тело в сторону номера.
— Жаль, знаешь что? Потратить впустую совершенно хороший набор сисек. Мы могли бы провести хорошо время с этой девкой-копом.
Эрик припарковал универсал за мотелем. Затем он вернулся, чтобы посмотреть, что задержало Дюка.
Дюк сидел на пассажирской стороне патрульной машины женщины. Он поправил шляпу на голове и посмотрел вверх, улыбаясь.
— Давай, приятель. Мы могли бы дальше кататься в этом стиле, верно? У меня и оружие есть.
К настоящему времени Эрик смирился с социопатией Дюка. У него не было выбора. Он завёл машину и нажал на педаль газа. Дюк завопил.
Люнтвилль находился чуть севернее. Эрик помчался на юг. Полицейский, вероятно, связалась по рации с местными, когда она заметила универсал. Когда она не отвечала, её коллеги поехали её искать.
Дюк выглядел как ребёнок в кондитерской, осматривающий салон машины. Мысли Эрика метались.
— У нас, вероятно, есть пять минут, прежде чем они нападут на наш след. Когда они найдут полицейского, которого ты убил, за нами погонится сотня машин.
Эрик свернул с главной дороги, дрейфуя. Чем дальше они будут удаляться от основных дорог, тем больше им придётся менять машины. Он хорошо помнил местность. Просёлочные дороги представляли собой лабиринт.
— Мы должны оставить эту машину и взять новую очень быстро.
— Почему? Мне нравится эта машина, — пожаловался Дюк. Он разорвал пачку Twinkies. — Почему мы должны постоянно менять машины?
— Ты ничего не понимаешь? Пока они знают, на чём мы ездим, у нас нет шансов. Нам нужна машина, о которой никто не знает.
И эта перспектива беспокоила его. Украсть машину означало взять (или убить) владельца. Эрик не хотел, чтобы ещё кто-нибудь погибал, но он знал, что у Дюка на этот счёт другие идеи.
«Как я могу контролировать неуправляемого человека?» — мрачно спросил он себя.
Мобильное радио, штекер Motorola, начало бормотать. Затем, гораздо отчётливее, женский голос прорвался:
— Два ноль восемь?
Эрик высунул голову из окна. На переднем крыле красовался трафарет: 208.
— Это мы, — прохрипел он.
— Два ноль восемь, вы слышите?
Дюк уставился на него, надув щёки.
— Два ноль восемь, подтвердите.
— Попробуй, — посоветовал Эрик. — Нам нечего терять, кроме наших жизней, и мы, вероятно, всё равно потеряем их.
